Прозябание в нищете? Она очень быстро в вас разочаруется… Вы не сможете удержать такую женщину.

Я же предлагаю вам и достойное жалованье, и поддержку. Вы быстро дослужитесь до воеводы и сможете…

Я скрипнул зубами и встал.

— Довольно. Мои отношения с госпожой Хризштайн вас не касаются. Лучше объясните, как перстень с Северным сиянием вернулся к воягу? Вы уже поймали Серого Ангела?

Советник снисходительно взглянул на меня и покачал головой.

— А я не обязан вам что-то пояснять, господин Тиффано. Вот если бы вы были у меня на службе, то…

— Прощайте, — оборвал я его и направился к двери.

— Очень надеюсь, что вы сделаете все возможное, чтобы госпожа Хризштайн не приняла предложение вояга Густава и не уехала с ним личным поваром.

Я застыл на месте, сжав кулаки. Перед глазами все еще стояла эта отвратительная сцена. Лидия в откровенном наряде, с лицемерно потупленными вниз глазами, и вояг, сверкающий темной синевой перстня и без зазрения совести приспускающий платье с ее плеча… Прямо под дверью своей невесты!

Шоколада он захотел!..

— Потому что если это случится… вместе с ней в северные земли уплывет и рецепт шоколада, и "Поцелуя Единого"… И хотя вояг Густав — наш союзник, но своя рубашка все же ближе к телу.

— Почему? — я повернулся к советнику. — В смысле, почему и рецепт "Поцелуя Единого"? Разве она не отдала его?

Сипицкий тихо рассмеялся.

— И что она в вас нашла, хотел бы я знать? Госпожа Хризштайн дала неполный рецепт… Попытки приготовить по нему десерт оказались неудачными. Молочная сладость не застывала равномерно, вместо этого образуя лед и расслаиваясь. Кстати, если вам понадобятся денежные средства для… подарков и других знаков внимания госпоже Хризштайн, можете смело обращаться к офицеру Матию. В конце концов, это дело государственной важности.

— Пушистик, ну бери, хватит выделываться! — рыжий офицер стоял у меня над душой уже полчаса, не давая сосредоточиться над текстом прошения к Папе.

— Убирайтесь вон, офицер Матий! Я ничего не собираюсь у вас брать, а тем более дарить ей! — я отодвинул коробочку, едва сдерживаясь, чтобы не вытолкать наглеца взашей из комнаты.

— Ну ты тока глянь, какое! — подсунул он мне под нос кольцо. — Красное золото! А камешек какой! Огонь!

Рубин! Самый большой, какой был в лавке. Титька тараканья, бери, сказал! Мне за него отчитываться!

Чтоб завтра же сверкал на пальчике твоей зазнобы бледной!

Я застонал от злости, запуская пальцы в волосы и дергая. Боль немного отрезвляла.