— Не трогайте Алису, пожалуйста! — неожиданно решительно заявила Лу. — Ей и так досталось! Я помирюсь с ней, она обязательно простит меня. Лучше скажите, это правда? То, что девочки обсуждали сегодня весь день?

— И что они обсуждали?

— Вырезателей, — ответила девчонка и поежилась. — У всех только и разговоров было про то, что это они вырезали… мою семью и недавно напали на Соляной замок, на господина Тиффано! Меня спрашивали, будто бы я была там… вместе с ним и даже…

— Ты была там. Ты героически спасла инквизитора, метнув кинжал в одного из бандитов, а потом еще оказала первую помощь защитникам замка.

— Но как же так? Как они могли?.. Ведь вы же тогда их убили?

— Убила, — кивнула я, подходя к зеркалу и разглядывая собственное отражение. — Но не всех. Мне кажется, или я поправилась?

— Вы? — удивилась Лу. — Нет, вы еще больше… В смысле, вы прекрасно выглядите!

— Плохо ты врешь, учиться тебе еще и учиться…

У меня сроду не было веснушек, а щеки… Почему они казались пухлыми? Я приблизилась к зеркалу, чуть не уткнувшись в холодную поверхность носом, а потом провела пальцем по отражению. Оттуда на меня смотрела другая. Ежения. Я отпрянула, зажав себе рот, чтобы не заорать от испуга. Что-то пошло не так, но я не помнила, что именно. Я забыла что-то важное… Рубины… Искра… И что-то еще? Часы? Биение сердца сливалось с мерным тиканьем часиков. Это успокаивало. За окном алел рассвет. А я так и не поспала толком, ни вчера, ни сегодня. Мысли разбегались, как бешеные тараканы, но одну из них мне удалось ухватить за хвост.

— Да… — повернулась я к Луиджии. — Что ты решила на счет ребенка?

Она съежилась на кровати, прижав голову к коленям.

— Милагрос говорит, что это грех. Нельзя убивать невинную душу.

— А чего ты сама хочешь? Ты готова пожертвовать всем ради ребенка, в котором течет кровь мучивших тебя ублюдков? Кстати… — я полезла за пазуху и достала портрет главаря. — Полюбуйся, полюбуйся… Родив, ты будешь видеть эту морду каждый час, каждый миг в глазах сына, начиная с младенчества и до конца жизни!

Лу тихо вскрикнула и закрыла лицо руками.

— Впрочем, — вкрадчиво продолжила я, — твоя жизнь, тебе и решать. Только учти, что твое выступление на сцене театра на юбилее императора будет последним. Да-да, последним, потому что с пузом ты уже не сможешь танцевать. Тебе придется отказаться от мечты! А еще опозорить не только славную фамилию Даугав, но и огорчить своего бедного вновь обретенного папочку Джеймса. Какой скандал в благородном семействе!

— Хватит! Прошу вас, хватит! — Лу горько рыдала, но мне надо было дожать девчонку.