Я всхлипнула уже не на шутку. Только этого мне не хватало! Кысей истолковал все по-своему. Он погладил меня по голове и притянул к себе, обнимая и похлопывая по спине.

— Да, мальчик, я знаю, что это неожиданно для тебя, но так будет лучше, поверь. Ничего не бойся…

Я уткнулась ему в рубашку и сопела, с наслаждением вдыхая его горьковатый аромат и прижимаясь еще сильнее, чтобы услышать, как бьется его сердце. Но все испортил возмущенный возглас Рыбальски:

— Что это вы делаете с моим сыном?!?

Вопли и слезы не помогли. Кысей был непреклонен в своем желании избавиться от меня, равно как и Рыбальски хотел во чтобы это ни стало забрать сына к себе домой. Мои планы опять рухнули, придавив меня обломками. Рыбальски всю дорогу в экипаже тормошил меня, задавал глупые вопросы и восхищенно разглядывал:

— Господи, как же ты похож… Да, точно, ты похож на дедушку, в смысле, на моего отца… Просто вылитая копия! У него же тоже была большая родинка, вот здесь, — он попытался дотронуться до моей фальшивой бородавки, но я вовремя уклонилась, обиженно забившись в угол экипажа. — Не бойся, сынок, не бойся меня… Фрон профессор сказал, что ты довольно смышленый, тобой надо просто заниматься. Я найму тебе лучших учителей. И приглашу старика Бринвальца, чтобы он занялся твоей немотой. Если Тиффано прав, и ты потерял дар речи из-за детского испуга, то ты сможешь заговорить! Сыночек!

И он опять лез обниматься и тискать меня, я недовольно сопела и отбрыкивалась, костеря про себя инквизитора на чем свет стоит.

Моя новая комната в доме Рыбальски была большой и роскошно обставленной. Ноги утопали в мягком светлом ковру на полу, большое напольное зеркало в углу притягивало взор богатой отделкой, на просторной двуспальной кровати мог бы без труда разместиться небольшой отряд, а возле уютно потрескивающего камина стояло кресло со столиком, куда расторопная служанка уже поставила для меня кофе и воздушные булочки. В комнате даже имелась собственная ванная комната с новейшей системой водоснабжения, в том числе и горячей водой! Я не преминула воспользоваться всеми удобствами и привести себя в порядок, пока Рыбальски не вздумалось, как и Кысею, сделать это насильно. Однако в новых апартаментах имелся существенный недостаток — третий этаж, что затрудняло мне ночные вылазки. Да и после моего прошлого визита охрану особняка усилили. Как же некстати объявился Рыбальски со своими отцовскими чувствами и удушающей заботой…

Семейный обед вышел презабавным. Бледная, как смерть, Шарлотта в упор меня игнорировала, а Сигизмунд пытался подначивать. В отместку я отвратно себя вела, громко чавкала, загребала еду пальцами из тарелки и даже пару раз выдавила из себя отрыжку. Рыбальски умилялся и мягко делал мне замечания, одергивая зарвавшегося Сигизмунда. Но когда я полезла сморкаться в скатерть, юнец не выдержал, вскочил и заявил отцу, что ноги его в доме не будет, пока это чудовище, то есть я, не научится вести себя прилично. Я с наслаждением сморкалась в скатерть, скрывая злую улыбку. Скоро папочка притащит меня к инквизитору и на коленях будет его умолять, чтобы тот забрал обратно ходячее бедствие… Надо еще что-нибудь разбить или порвать… Пока я прикидывала, как бы половчее опрокинуть супницу на Шарлотту, та со звоном отложила столовые приборы и тихо спросила: