Неторопливо покинув зал, в котором все также кружились ни о чем не подозревающие прислужники, Трейны проклинали телохранителей, которые пропустили вооруженных посетителей. В этот момент глава Сагро проявил качества, в равной степени вселявшие ужас, как в его врагов, так и родственников. Заняв выгодное положение невероятным броском, он подхватил одного из наемников, и с чудовищной силой, будто то был полупустой мешок, бросил во второго, сбив его с ног. Сила удара была такова, что их выбросило обратно в зал и среди танцующих послышались испуганные крики.

— Уходи, — прохрипел Дон Сагро.

Леди и не думала отступать, бросая деда. Однажды, она уже потеряла отца, оставив его одного.

Музыка взвизгнула и затихла, а озлобленный Дон Сагро вырвал у ближайшего к нему прислужника шпагу и шагнул к поднимающимся противникам. Коридор не позволил им окружить Дона Сагро и они попытались обезоружить вампиро. Раз за разом отбивая выпады и уколы, он отступал, защищая собой Эмиру. Не известно чем бы закончилось это противостояние, если бы им не удалось протиснуться в комнату, в которой они смогли забаррикадировать единственный вход. Несколько сильных ударов обрушились на дверь, но она выстояла.

— Найдите чем ее высадить! — Донесся приглушенный вопль.

Возникнувшая паника отвлекала нападавших, и они были вынуждены вступить в схватку с редкими прислужниками, преданных своему Дону.

Эмира подбежала к окну и, распахнув створки, выглянула наружу.

— Слишком высоко!

И пока за стеной скрежетал отточенный металл, и грохотали выстрелы, вампиро искали способ спастись.

— Это Миллениум! — Ни сколько не сомневаясь в сделанных выводах, прохрипел Трейн.

— Не имеет значения, — отрывая длинный подол, ответила Эмира. — Мы в западне. Тьма и безлуние! Ненавижу платья!

— И живы. Они дорого заплатят.

Неожиданно коридор погрузился в тишину. Вампиро переглянулись, готовясь к последнему бою.

— Откройте им, — прорезался тонкий голос одной из сестер Эмиры.

— О луны, — простонала леди.

— Они у нас! Выходите без оружия или я не отвечаю за себя!

Трейны остались стоять и пальцы старшего Трейна стиснули рукоять шпаги. Обдумав положение, Эмира, выдохнув, положила ладонь на клинок деда, и он с неохотой опустил острие в пол. Заглянув в глазницы маски, она в молчании обняла его руку, ибо слова были лишними. Непреклонный Джозеф отстранил ее и произнес:

— Я не приму позор.

Он легким движением сломал шпагу, дабы она не досталась врагу, и брезгливо отбросив в сторону, отодвинул от двери сдвинутую к ней мебель. Открыв ее, он замер на пороге, окутанный пороховым дымом.