Не нашедший иного выхода, или испугавшийся нестерпимых мучений, приговоренный к казни еретик согласился исповедоваться, и после краткого признания священнику был задушен прямо у столба. Монахи подожгли дрова, и первый приговоренный скрылся в дымном языке огромного костра.

Поглотив очередную жизнь, монструозный механизм требовал следующую, и она была ему незамедлительно предоставлена. Еще один приговоренный к сожжению сдался, едва затеплился огонь и повторил участь предыдущего еретика, отступившегося от своих воззрений в последний момент.

Пламя вершило суд. Возможно, кто-то находил в поступках инквизиции логику, но Аэрин принимала аутодафе за бессмысленную и беспощадную бойню. И не существовало предела для тех, кто нес ответственность за происходящее. Занятые привязыванием к столбу монахи не придавали значения громовым раскатам. Лишь некоторые зрители, бросали озабоченные взгляды на потемневшее с севера небо, надвигающееся на город черной стеной, мерцающей всполохами ветвистых молний. Гроза неумолимо приближалась и в любой момент могла прервать казнь.

Не желающий попасть под ливень и шквалистый ветер Себастьян де Анкарри принял решение сжечь остальных еретиков одновременно, нарушив священный регламент. Без долгих раздумий, монахи схватили оставшихся еретиков. Мгновенно позабыв об аккуратности и соблюдении каких-либо правил, они рвали шнуровку одеяний, чтобы приложить клеймо к оголенной спине. Серия криков прокатилась по Заветной площади.

Грубые руки согнули Аэрин в дугу, и она почувствовала прикосновение раскаленного металла. Не крика, не стона, не бранного слова, не услышала ни одна живая душа. Даже палач, на секунду засомневавшийся в раскаленном металле, держал клеймо дольше положенного. Однако, не смотря на предполагаемую ошибку, на коже девушки все-таки остался нестираемый след.

Из толпы донесся удивленный возглас.

— Ведьма! — Крикнул уверенный в своей правоте, а монахи понесли девушку к предназначавшемуся для нее позорному столбу.

Кожаный ошейник перехватил ее горло, тут же натянувшись и удушая ее, вместо того, чтобы держать, не позволяя упасть. Заметив эту проблему, монахи пропустили еще один ремень под руки давы, прибив его гвоздем с противоположной стороны столба.

С неожиданной громкостью и мощь прогремел взрыв грома, сотрясший небеса и землю. Нависающая над Вилоном косматая тьма, размытая понизу косыми струями, простерлась над головой, и главный инквизитор приказал немедленно зажечь огонь. Растерянный священник, не успевший спросить осужденных в последний раз, не отказались ли они от ошибочных суждений, метался от одного костра к другому, выпрашивая раскаяние. Когда он добрался до места казни Аэрин, пламя охватило нижние поленья, и затушить костер уже не представлялось возможным, равно как и подойти к нему на близкое расстояние.