Я ринулся прочь от штурвала, помогать пиратам, но новая волна, ударившая в борт, сбила с ног. У якорей я оказался только через полтора луча, схватился за одну из цепей. Металл тут же содрал кожу с ладоней, напился крови. Он гудел и звенел от напряжения, а я орал на матросов, раздавая команды. Вот только через пять лучей, команды было отдавать некому. Их вышвырнуло за борт. Кошки и гарпуны еще миг назад, лежащие спокойно в мешках, взвились в воздух, скрутили каждого и сбросили в воду.

Кали кричала.

Я медленно потянул с корабля щит, вместо Ника окружая кольцом хаоса себя, отдавая приказ на защиту от физического воздействия, достал из пространственного мешка сеть и бросился назад к рулевому колесу, лавируя и ускользая от взбесившейся оснастки. Получалось откровенно хреново. Я не торопился полностью убирать купол с судна, понимая, что Калисто тогда доберется до штурвала быстрее, чем я моргну, но и оказаться за боротом мне не хотелось, а потому приходилось строго контролировать стихию в куполе и вокруг себя. Правое плечо обожгло болью, и я отскочил в сторону, чтобы тут же почувствовать, как палуба уходит у меня из-под ног. Удержать равновесие не получилось, и меня довольно ощутимо приложило к левому борту.

Калисто кричала.

Удары сыпались градом, ветер стал настолько сильным, что приходилось впиваться в дерево когтями и надеяться, что мне не оторвет их нахрен, передвигаться получалось, только прижимаясь к борту. Птичка трепала меня, как щенка: не причиняя особой боли, но сковывая движения. Я увернулся от летящей под ноги бочки, ускользнул от каната, пытавшегося схватить меня за руку, пригнулся, пропуская над собой сжатую пороховую обезьянку, а вот кошку сбоку вовремя не заметил. С чвакающим звуком металл вошел чуть сзади в бок, разодрал кожу, впился в мышцы, потянул назад, распарывая плоть, канат начал обвиваться вокруг лодыжек. Я зарычал, выдернул проклятый крюк и швырнул в воду. Нрифт, намотанный на руку, не давал возможности стихии полностью защитить меня от ударов.

На этот раз крик птички был испуганным.

А купол становился все тоньше и тоньше, все сильнее и сильнее прогибался от ударов капитана. Я сцепил зубы и, дождавшись перерыва между порывами ветра, прыгнул вперед. Волк внутри сопротивлялся. Он не понимал, что происходит, знал только, что своими действиями я причиняю боль паре, расстраиваю ее, а поэтому зверь был напуган и зол. Зол на меня.

Он не давал мне полностью воспользоваться возможностями тела, был медленнее, менее внимательным, чем обычно. Но рана в боку заставила его, наконец-то, очухаться, и инстинкты полностью прорвались наружу. Всего пара шагов.