— За что он их наказывает? — голос девушки заставил обернуться.

— Наказывает?

Она, как зачарованная, не глядя подвинула соседний стул и села, отбирая у меня мышку.

— Да.

— Ты знаешь, что Ольга практиковала буддизм? — вздохнул я.

— Нет.

— Они все что-то практиковали. Ведовство, вуду, шаманство…

Мара щелкала мышкой, листая фотографии, кривилась, закусив губу, рассматривая кровавые снимки.

— Ведьмы? Это его пунктик?

— Похоже на то, — подтвердил я.

Картинка начала более или менее складываться, когда мы покопались в жизни третьей жертвы.

Двое — может быть и совпадением, три — цифра, с которой начинается закономерность.

Знакомая Шелестовой окончательно убедила меня, да и ребят тоже, в том, что у придурка зуб на «ведьм». Самое дебильное, бесячее и кошмарное то, что ни одна из убитых настоящей ведьмой не была. Ни одна.

Дикая ирония.

Не означающая, тем не менее, что ведьм следовало убивать.

— Это… — девушка снова покусала губу, вскочила с места и быстрым шагом направилась к выходу.

— Мара?

— Сейчас, — дернула она головой, исчезая за дверью.

Вернулась минут через пять, держа в руках книгу. Очень старую книгу, в темной от времени обложке, похоже кожаной, с почти стертой надписью, кажется, на греческом, пахнущую пылью и историей. Верблюжья колючка положила фолиант передо мной и опустилась на место.

— Он… сбрендивший фанатик.