Все «страдания» и «грозные увещевания» я предпочел пропустить мимо ушей и после краткого, традиционного обмена любезностями вышел в холл. Дверь была распахнута настежь, с улицы доносились голоса. Точнее, голос. Марин. Удивленный и насмешливый одновременно.

Через секунду все смолкло. Как-то очень резко. А если учитывать последние события, количество творящийся кругом хрени и скопившееся напряжение… В общем, разбираться, думать и ждать я не счел нужным.

Я вылетел на улицу, сбежал с крыльца и…

Какого…

Какой-то мужик целовал Шелестову. Держал ее за плечи и целовал. Я рванул было с места, но сделать ничего не успел, хозяйка отеля оттолкнула от себя придурка с такой силой, что тот еле удержался на ногах, отлетел от девушки метра на два и, скользя начищенными ботинками по дорожке, с какой-то дикой, почти самоубийственной насмешкой посмотрел Маре в глаза.

Она показательно вытерла губы тыльной стороной ладони и сплюнула на землю.

— Ты совсем кукушкой повредился, Арт? — спросила девушка, собираясь сделать шаг. — Да я же тебя…

— Нет, милая, — я задвинул колючку себе за спину, — это я его. В бетон сейчас закатаю. Что это за одаренный не в ту сторону? — гадскую натуру на поводке держать было невероятно сложно, учитывая степень моей злости. Но держать все же пришлось. Мужик был человеком. Пусть и двинутым, но все же человеком.

— К черту пошел! — рыкнул придурок. Зло так рыкнул. Страшно почти. Ага. Дебила кусок.

— В глаза мне смотри, идиот, — процедил я, сдерживаясь из последних сил. Ревность, оказывается, штука очень неприятная, а беря во внимание наличие внутри паразита и общий разгульный во всех смыслах образ жизни последних десятилетий, просто смертельно опасная. Благо, что не для меня.

Маленький, мерзкий, глупый человечек. Да я дуну, и ты растаешь.

— В глаза мне с-с-смотри, — прошипел, повторяя, когда придурок не среагировал, продолжая сверлить взглядом Мару.

— Яр…

— Я з-з-знаю, что делаю, — пробормотал девушке. — С-с-смотри! — рыкнул уже мужику.

Незваный гость все-таки повернул голову и застыл. Как восковая фигура. Они всегда напоминают мне восковые фигуры. Так просто взять под контроль, так просто пробраться в сознание, увидеть каждую маленькую фантазию, каждую грязненькую подробность, любую мерзость и гнусь. Амбиции, желания, тайны. Любую мелочь, например, украденные в пятом классе два рубля копейками у матери из кармана пальто. Тридцать лет прошло, а ему все еще неловко. Он вспоминает об этом редко, в основном перед сном, когда мозг достаточно трезв, чтобы вспоминать, когда рядом нет очередной проститутки, когда элитный вискарь больше не лезет в глотку, когда накануне обдолбался так, что чуть не сдох, поэтому сегодня решил обойтись… Лежит в своей кровати и вспоминает. Задрипаное, заштопанное на подоле пальто мышиного цвета, с оторочкой из ондатрового меха, уставшее лицо матери, только что вернувшейся со смены, деревянную вешалку, на самом деле не из дерева, а из опилок, запах мокрой тряпки в коридоре…