В этот раз я хотела, я желала видеть, как он сдохнет, поэтому смотрела сама.

Мой дар. Один из основных подарков дорогого папаши. Артур уже видел, как умрет, я показывала ему раньше, но не видел, что ждет его после. Будет ли это после?

Темная комната, душная, что-то давит на плечи, словно каменная плита, неподъемная каменная плита. Невозможно ни вдохнуть, ни выдохнуть, невозможно пошевелиться. Гул. Сначала непонятный, странный. Но чем дольше его слышишь, тем больше смысла он обретает. Это голоса, чьи-то голоса. Они шепчут, говорят, просят, зовут, стонут. Одновременно, без пауз, без остановок. Этот гул никогда не прекращается. Он вечен так же, как и это место.

Комната очень маленькая, невероятно маленькая и темная. Только в дальнем левом углу подрагивает огонек наполовину сгоревшей церковной свечи. Страшно, невыносимо страшно. Страх сжимает кишки, бьет по мозгам, из-за него еще сложнее дышать. Голоса шепчут, стонут, зовут.

Скоро эта свеча догорит. Догорит окончательно, и тогда наступит полная темнота. И придут они… Те, кто сейчас зовет, стонет и шепчет. И начнут рвать, кромсать, резать, жечь, колоть. Их зубы вопьются в горло, в живот, в член. Их когти разорвут спину, грудь, лицо. Их руки сломают каждую кость в крыльях, пальцах, ногах. И они будут продолжать звать, шептать, просить.

Качнулся огонек свечи, заставив дернутся и замереть. Сердце зашлось в испуге, вздрогнуло и застряло в глотке.

А их лица уже видны в стенах. Нет. Не лица — очертания. Переплетения мышц, тканей, безумное, какое-то неправильное. Бугры, наросты… Они все ярко-алые, не как кровь, ярче. Блестят, как деготь, двигаются постоянно, словно текут, словно… живут, сочатся, как нарыв. Они… Это… приходит из стен, сначала появляются лица, будто сквозь натянутую ткань, потом, постепенно — шеи, плечи, потом — остальное… Когда церковная свечка полностью сгорает.

Я слышу, как в полной темноте они подбираются ко мне, подкрадываются. И каждый раз от первого прикосновения я вздрагиваю, дергаюсь, ору. Но сдвинуться не могу. Я перед ними каждый раз на коленях. А потом начинается вечность боли, дикой, сводящей с ума боли. Это длится и длится. Страшнее всего с крыльями. Когда выдирают перья, ломают, кромсают. Невыносимо. Последний удар каждый раз в горло. Моя кровь горячим потоком льется на колени, грудь. И это тоже длится вечность. А потом темнота на миг и все сначала. Всегда на коленях, никогда стоя.

Всегда шепот, стоны, голоса. Никогда тишина. Всегда наполовину сгоревшая церковная свеча. Никогда только что зажженная. Никогда…