Остальная часть вечера прошла за оживлённым разговором на самые разнообразные темы. Гаустофы оказались приятные собеседниками, иногда лютыми спорщиками, но не прибегающим к грубостям — просто упорно отстаивали своё мнение, причём Сириль спорила наиболее рьяно, хорошими слушателями и действительно «тёплыми» людьми. Рядом с ними и я, и Данфер чувствовали себя спокойно, комфортно, как с давними знакомыми или уже почти друзьями.

Я проводила гостей и отправила Данфера спать. И пока сама готовилась ко сну, размышляла: почему же я все-таки решилась довериться Ленсвену? Причин было несколько, но прежде всего я была уверена, что человек, которого столь глубоко и горько предали, сам вряд ли был способен на подобное.

Несложное бытовое заклинание: всего лишь для амулета чистки одежды, и то у меня не удавалось целиком, поэтому я по настоянию мастера дробила задание. Сначала основа: тот самый каркас, с которым в своё время меня доставал Рун, потом на каркас нанизывала «бусины» — части плетения, постепенно складывались в небольшое, но точное полотно заклинания. Амулет был несложным, даже наоборот, одним из самих простых, но вот парадокс: те, что проще удавались мне не сразу. Приходилось долго сидеть над ними, усердно и тщательно выплетать заклинание. А вот те, что были сложными сами по себе почему-то получались у меня не то, чтобы слёту, но времени тратила на них я значительно меньше.

И вот сейчас, я как раз и билась над вроде бы и простым, но не желающим подчиняться мне плетением, которое упорно отскакивало от амулета, не торопясь закрепиться на нем.

Мастер сегодня ко мне не заглядывал: знал, над чем я работаю и поэтому понимал, что я буду злая и раздраженная. В такие моменты даже он не решался ко мне приближаться. Не потому, что боялся меня, нет конечно, а потому, что знал — проще оставить меня в покое, пока я сама не доделаю задание. Он поначалу пытался лезть с советами, точнее умничал и указывал, не щадя и отпуская колкие реплики, в чем я не права. Видимо в такие моменты забывал, что упорства, хотя мастер называл его ослиным упрямством, у меня предостаточно.

— Ты же пришла учиться, глупая! — восклицал в такие моменты эд Йеннер.

— Вот я и учусь. Все что нужно, вы мне рассказали, что применять необходимо, я теперь знаю. Может быть все-таки не будете мне мешать?

От такой моей наглости в первый раз у мастера не нашлось слов. Это потом он понял, что действительно проще сначала мне все рассказать, даже «разжевать» и оставить в покое, чтобы знания, так сказать, усвоились. До тех пор, пока я все-таки не признаю собственное поражение, если ничего не получится, и не приду с повинной. Правда, тут уже мне приходилось изворачиваться. Оказалось, что артефактор жутко обидчивый, но на моё счастье, падкий на лесть. Вот только льстить нужно было не в лоб, а завуалированно.