У Кабала зачесалась губа. Он дёрнул рукой, чтобы избавиться от этого ощущения, но рука не

слушалась. Он попробовал раз, другой, и уже решил было, что не такое уж это неприятное чувство, и

разбираться с ним неохота, когда кто-то другой избавил его от него. Фактически, кто-то сильно

ударил его по лицу. Йоханнес Кабал откатился от удара и захрипел. Он поднялся на четвереньки,

голова у него раскалывалась, его тошнило, он не понимал, где находится. Хорст молча наблюдал, как

его брата самым жалким образом вырвало на пол кабинета. Когда он убедился, что в Кабале уже

почти ничего осталось, он нагнулся, схватил его за лацканы, и перебросил через комнату. Прежде,

чем тот успел прийти в себя, Хорст снова приподнял его и прижал к стене.

— Ты ни слова не услышал, из того, что я тебе говорил!

Кабал пытался собраться с мыслями. Кроме сердитого лица брата, ему удалось увидеть, что они

по-прежнему в его кабинете. Тот, по всей видимости, продолжал гнить, пока Кабал был без сознания

— лёгкое сотрясение, вот почему он себя так погано чувствовал — поскольку сейчас, как и в тот день,

когда он впервые сюда попал, кабинет представлял собой лишь полный мусора вагон. Единственным

изменением была уже разлагающаяся и сморщенная афиша на стене: "Братья Кабалы представляют

свою всемирно известную ярмарку чудес!" Мокрица безуспешно пыталась это обсудить, но упала на

пол — Кабал понял, почему у него чесалась губа. В окнах он видел сучковатые деревья и невысокие

холмы. Они опять в Плоских Землях. Балаган снова отправили в утиль.

— Ты забрал ещё одну невинную душу?

— Я ничего не брал...