Ага, понятно, это шутка такая.

— Я рада, что ты не выбрал меня, потому что теперь ты счастлив в браке, — дипломатично улыбнулась Виора, — и хочу сказать, что мой клан будет вечно благодарен тебе за моё спасение.

— Как и мой, айт, — поклонилась Кайя.

У Кати снова сердце чуть не выскочило из груди. Спасение! Ведь их троих только что спасли! Дело сделано, счет можно считать закрытым?!

Она вытерла глаза, которые вдруг стали мокрыми. Ждать и быть вежливой не смогла, вырвала руку из крепкой хватки Данира и отвела Виору в сторону.

— Скажи, ведь твоя мать тоже разбирается в магии? Она может посмотреть, что там с проклятьем Данира? Снялось оно или нет!

— Да, наверное, она может, если он даст каплю крови. Проводите меня, будьте нашими гостями. Мы будем рады! Но, видишь ли, — волчица нахмурилась, — не хочу тебя огорчать. Но наши жизни здесь были в безопасности. Мы слишком дорого стоим. Понимаешь? Наше спасение, я думаю, не поможет снять проклятье.

— Ладно… — опять стало трудно дышать.

— Прости, — у Виоры тоже увлажнились глаза. — Может быть, мама скажет больше. Или я вообще ошибаюсь.

— Пойдём, — Данир подошёл и обнял её. — Почему ты плачешь?

— От радости, — сказала она, отворачиваясь.

Иногда простые объяснения выручают.

Он не стал уточнять. Молча подхватил её на руки и понёс в дом, по скрипучей лестнице на второй этаж.

Кто-то уже позаботился о том, чтобы приготовить им комнату — и когда успели? Комната наверху казалось нежилой, глаз не цеплялся за разные мелочи, неосторожные приметы чьей-то жизни. И хорошо, потому что тогда сложно было бы не думать о том, что это чужая комната, из которой только что выкинули хозяев. Не то что ей было кого-то жаль, но…

Данир поставил Катю на пол и тут же привлек к себе, не желая выпускать из рук. Поймал губами мочку уха, прошелся языком по чувствительному местечку ниже мочки, пока его большие ладони гладили её спину, и она через рубашку чувствовала их жар…

Тут была большая кровать, застеленная новым, только что вынутым из сундука бельём — были видны слежавшиеся складки. Уютно горела лампа. Из приоткрытого окна доносились голоса и смех.

— В этой комнате никто не жил, — словно угадал её мысли Данир, — не хватало нам ещё чужих запахов. А утром не останется ничего.

— В смысле?..

— Мы уйдем, и усадьбу сожгут. Останется пепелище. Всегда так делают, когда разгоняют логово кури. Мы присмотрим.

Он подцепил пальцем и вытащил из-под её рубашки шнурки, снял их. Духи понюхал и без слов швырнул в окно. Шнурок с узлами пропустил между пальцами: