Он зашел за угол хибары. В руку впились мясистые пальцы Жердяя. Ухо обдало горячее дыхание.

– Я уложил старика в твоем бараке. Посторожи его, а я послежу за Осой.

– Смотри, не профукай, – промолвил Хлыст и побрел в лачугу.

– Смотри, не усни, – прозвучало в спину.

Даже если бы он целый день отбарабанил в каменоломне, все равно не заснул бы. В соседней хибаре уже заглохли стоны каторжников. Вдоволь нашептавшись, слева и справа захрапели братки. А Хлыст ворочался на тюфяке и со страхом ждал, когда ориент попросит вывести его из лагеря. Но дед, как лег лицом к стеночке, ни разу так и не шевельнулся.

Изрядно намозолив бока, Хлыст затих. Чем старик может помешать ему? Да, ракшады приходят не в полдень, как он сказал командиру стражей. И появляются совсем не оттуда, откуда их ждут люди Крикса. Но это ровным счетом ничего не меняет. Дед никак не сообщит бойцам – сторожевые в провал пускают всех, но никому не дают выйти. Тогда чем он опасен? А то, что старик в лагере не просто так, Хлыст нутром чувствовал. И чем дольше думал об этом, тем сильнее его охватывал необъяснимый и безудержный страх.

Вдруг перед внутренним взором встал косой взгляд ориента. Тот странный взгляд, когда Оса велел лечь и показать спину старику. Так смотрит хищник на обреченную жертву. Мысли вмиг застыли в неподвижном душном воздухе.

Хлыст вытащил из-под края тюфяка тряпку, служившую в прохладные ночи покрывалом, сложил ее в несколько слоев. Бесшумно подполз к деду, с силой прижал тряпку к его лицу и всем телом навалился сверху. Старик вцепился Хлысту в руки, пару раз дернулся, поелозил по подстилке ногами, чуть погодя слабо трепыхнулся и обмяк.

На заре Оса собрал братков возле костра:

– Если кто-то проболтается Хвостатому о жемчуге, вырву язык. Ракшады или сами вырежут морской народ, или нас заставят. Что так, что эдак, заварят они, а расхлебывать нам.

– Дело говоришь, – промолвил Слива.

– Хочешь оставить жемчуг ориентам? – спросил Жердяй.

– Нет. Старик сам все принесет.

– Кому продадим его, если не Хвостатому?

– Есть одна мыслишка. Вечером обсудим, – произнес Оса. – Хлыст! Жердяй! Разбудите старика и отправляйтесь с ним к озерам, пока гости не нагрянули. Остальные за работу!

– Иди. Я здесь покручусь, – шепнул Хлыст Жердяю.

Тайком поглядывая на дверь лачуги, за которой скрылся верзила, Хлыст разливал по черепкам остатки вчерашней баланды. Раньше каторжников кормили только на ночь. Теперь пайку делили на два раза и большую часть давали утром, чтобы зря не переводить еду, если вдруг кто-то не доживет до рассвета. Месиво шлепалось на донца как кучки дерьма, издавая не менее мерзкий запах.