Мальчишка выбрался из машины и низко поклонился:

— Спасибо и до свидания.

Худенькая фигурка юркнула за угол дома. Вилар пошел следом.

Хатир оглянулся, затоптался на месте:

— Не ходите. Не надо.

Но Вилар уже устремился к сараю.

Лунный свет, проникающий в распахнутую дверь, не мог пробить черную пелену дальше, чем на шаг. В воздухе пахло прелым сеном и еще непонятно чем — удушливо-тошнотворная вонь не позволяла осенней ночной свежести хлынуть вовнутрь. Держась за створку, Вилар ждал, пока глаза привыкнут к темноте. Хатир прошмыгнул под вытянутой рукой и, по-взрослому ругнувшись, чем-то затарахтел в углу. Вспыхнула спичка, вслед за ней заиграло тоненькое пламя свечи. Возле стен стояли лопаты, вилы, веник и совок с обломанным древком. На разной высоте были прибиты крючки, с которых свисало тряпье.

Прикрыв ладошкой пламя, Хатир на цыпочках приблизился к дальнему углу и низко склонился. Вилар разглядел у ног паренька ворох одеял.

— Спит, — прошептал Хатир.

— Кто? — Вилар решил, что ослышался и, отпустив дверь, сделал несколько шагов.

Створка приглушенно хлопнула. Удушливый запах вмиг заполонил легкие.

Вилар прижал ладонь к носу:

— Чем так воняет?

В полумраке сверкнули глаза мальчишки.

— Какашками.

Вилар метнулся к двери и широко раскрыл ее.

— Кто там спит? — спросил он, не сдержав дрожь в голосе.

— Брат. — Хатир присел и поправил одеяло. — Пока меня нет, сестренка живет у соседки. Бедняжка. Крыс боится.

Вилар вцепился в створку. В сознании не укладывалось, что дети вынуждены ютиться в сарае на земляном полу, деля жилище с крысами и прочими тварями. А где же люди? Все вымерли?

— Буди!