Адэр приблизился к мраморному исполину. Высокий цоколь был замазан чем-то бледно-желтым. Эш вытащил из чехла кинжал, острием поддел замазку. От стены отскочил кусочек. В образовавшемся углублении засверкали зеленые вкрапления.

Малика скользнула пальцем по мрамору:

— Изумруд… Осколки…

— Если б не защитники, — сказал Эш, — от дворца ничего б не осталось.

— Молчи! — промолвил Адэр и толкнул массивные двери.

Он задумчиво блуждал по залам, заставляя клубиться под ногами многолетнюю пыль, рассматривал камины и колонны, подолгу стоял возле окон. Под высоким потолком мягкой волной колыхались тончайшие кружева паутины. Из стен торчали крюки для полотен. На старинных стульях потрескалось дерево, истлела ткань обивки. На диванах сгнили подушки. В спертом воздухе стоял запах тлена и затхлости.

В мертвых залах, над усопшей мебелью, в сумрачных безжизненных углах безмолвно застыл беспробудный дух. Адэр подсознательно чувствовал его присутствие и задавался единственным вопросом: почему Зерван позволил дворцу умереть? Некогда в мраморе бальной залы плескались отсветы великолепных люстр, сейчас же с хрустальных капель сыпалась дымчатая пороша. В давние времена в просторных переходах звучали громкие голоса, слышался кокетливый девичий смех, теперь пролетало далекое эхо чужих шагов. В стародавние ночи роскошные спальни наполнялись истомленными стонами, простыни свивались под влажными телами. Ныне из перин торчали ржавые пружины, над широкими кроватями рваными лохмотьями свисали землистого цвета вуали.

Адэр открывал двери, заглядывал вовнутрь и устремлялся дальше. Необъяснимое волнение гнало по коридорам, с этажа на этаж, из зала в зал. На третьем этаже он остановился.

— Не то!

— Что вы ищете? — спросила Малика.

— Не знаю.

— Обычная усталость от впечатлений.

Адэр прислонился плечом к стене, провел рукой по лицу:

— Наверное.

— Уже вечереет, — сказал Эш. — Если хотите, можем прийти завтра.

Адэр спустился на первый этаж, замешкался перед убегающей в темноту лестницей; там подземные этажи.

— Хочу увидеть Лайдару.

Эш повел путников по путанным, полутемным коридорам. Вскоре в свете факелов возникла дверь, украшенная потускневшей позолотой. Вместо ручки в зияющей замочной щели торчал сук самого обычного дерева. Защитники всем весом налегли на створки. Сапоги заскользили по мраморному полу, ладони побелели от напряжения. Натужно проскрипев, двери открылись.

Перед дворцом распростерлась овальная терраса, на краю которой стоял трон из малахита — темно-зеленого, в узорчатых разводах. Спинка и подлокотники были увиты резными листьями из бледно-зеленого, почти прозрачного малахита. Рядом с троном сидела черная каменная собака — голова на уровне груди Адэра.