Шедар вздёрнул подбородок. Как же он похож на Иштара: изгиб губ хищный, взгляд жестокий, лицо без чувств и эмоций. Однако Иштар умеет смеяться: звонко, от всей души. Так он смеялся, перед тем как Малика выиграла спор. А этот вряд ли улыбнётся в ответ на самую остроумную шутку.
— Шабира, мы пригласили тебя… — прозвучал чей-то голос.
— Пригласили? — Малика хохотнула. — Меня вынудили жариться под солнцем, выставили перед вами как товар на базаре. И вы говорите: пригласили?
Жрецы скучились, зашептались. Стоя в стороне, Шедар скрестил мускулистые руки на мощной груди. Его поза, наполненная презрением, кричала: «Перед тобой злейший враг». Малика съёжилась. Но Альхара твердил, что в Ракшаде шабире ничто не угрожает. Кстати, где он? Малика посмотрела по сторонам. Альхара шёл вдоль дальней стены, скользя ладонью по письменам — быть может, ракшады так молятся? Дьявол… Ни помощи, ни поддержки от него не дождёшься. А она так надеялась обрести друга.
— У тебя дерзкий голос, — наконец сказал кто-то.
— Это плохо? — спросила Малика, силясь рассмотреть в толпе заговорившего с ней человека.
Друг за другом зазвучали голоса: «Ты стоишь как воин». — «В тебе клокочет злость». — «В тебе нет страха и смирения». — «Мы будем ждать тебя завтра».
Завтра? Они надеются, что завтра она ляжет перед ними? Малика направилась к выходу. Но на полпути остановилась. Что-то пошло не так. Какую ошибку она допустила?
Вернулась к жрецам:
— Вы лжёте мне.
— В чём, шабира? — поинтересовался жрец, встретивший её возле храма.
— Мы не увидимся завтра. И послезавтра не увидимся.
— Почему ты так думаешь?
— У меня есть преимущество перед вами. Я вижу ваши глаза, а вы мои — нет. В ваших глазах я вижу обман. Чем я вам не угодила?
— Женщина должна молчать, — произнёс Шедар.
Так вот в чём дело…
— Кто так решил?
— Всевышний, — промолвил Шедар.
— Я шабира. Ты не в курсе?
— Вот и беседуй с хазиром. Наедине. А в присутствии других мужчин ты должна держать язык за зубами. — Шедар указал пальцем на жрецов. — Я вас предупреждал, что её нельзя пускать в храм.