Я попытался обнять старика, но он отмахнулся, опасаясь не удержаться от слез.

Артур ждал у морских ворот. Он неотрывно глядел на запад, где бесконечные болота были затянуты серой сеткой дождя.

– Не лучшая погода для урожая, – мрачно проговорил он.

Над морем Северн сверкнула молния.

– После смерти Утера была такая же гроза, – сказал я.

Артур плотнее закутался в плащ.

– Был бы жив сын Утера…

Он замолчал, не договорив. Его хмурый вид был под стать погоде.

– Сын Утера не смог бы побить Горфиддида, лорд, – сказал я. – И Эллу тоже.

– И с Кадви он бы не сладил, – добавил он с горечью. – И с Кердиком. Так много врагов, Дерфель.

– Тогда радуйся, что у тебя есть друзья, лорд.

Он ответил мне улыбкой, потом повернулся и посмотрел в другую сторону.

– Я беспокоюсь об одном друге, – тихо проговорил он. – Опасаюсь, что Тевдрик не станет драться. Он устал от войны, и я не могу винить его за это. Гвент пострадал гораздо больше Думнонии. – Он обернулся ко мне. В глазах его стояли слезы, а может, это были капли дождя? – Я хотел свершить великие дела, Дерфель, – сказал он. – По-настоящему великие. А в конце концов именно я их и предал.

– Нет, лорд, – твердо ответил я.

– Друзья должны говорить правду, – укоризненно проговорил он.

– Тебе нужна была Гвиневера, – решился я, смущенный тем, что говорю ему такое, – и тебе суждено было соединиться с ней. Сами боги привели ее тогда в пиршественный зал. Не нам, лорд, читать мысли богов, надо просто проживать свою судьбу.

Он поморщился, ибо всегда считал, что сам хозяин своей судьбы. Но спросил о другом:

– Ты кого-нибудь любишь, Дерфель?

– Единственная женщина, которую я люблю, лорд, увы, не для меня.

– Бедный Дерфель, – тихо проговорил он.