Она показала мне язык.

– Ланселот стал митраистом? – зашла она с другого боку.

– Погоди, и узнаешь, – не сдавался я.

– Я ненавижу тебя!

– А я твой самый верный слуга, прекрасная леди, – сказал я, – но твой слуга устал, а чернила замерзли. Обещаю тебе написать продолжение истории.

– Если Сэнсам позволит, – хмыкнула Игрейна.

– Позволит, – уверенно ответил я.

Святой в последнее время увлечен послушником, которого сделал священником и нарек святым. Святой Тудвал, как мы теперь должны его называть, пытается научиться читать. Боюсь, он сможет тогда разобраться в моих писаниях, если, конечно, сумеет одолеть грамоту. А пока, во имя Господа и потакая нетерпеливому любопытству возлюбленной королевы Игрейны, я продолжу историю Артура, моего дорогого лорда, моего друга, моего военачальника.

* * *

На следующий день мы с Галахадом оказались нежеланными гостями Горфиддида. Пока друид Иорвет, желая умилостивить богов, разбрасывал семена одуванчика, воины короля убили быка, потом привязали трех пленников к шестам и задушили их. Четвертого предсказатели закололи копьем и долго плясали вокруг мертвых тел, а короли, принцы и вожди опускали наконечники своих копий в кровь, слизывали ее и размазывали по щекам. Галахад крестился, а я думал о Кайнвин. Она не явилась на церемонию. Впрочем, здесь не было ни одной женщины. Авгуры, толковал мне Галахад, видят добрые предзнаменования для Горфиддида, но мне было все равно. Я вспоминал блаженное, серебристо-легкое касание пальчика Кайнвин.

Нам привели лошадей, принесли наше оружие и щиты, и сам Горфиддид проводил нас до ворот Кар-Своса. Пришел и его сын Кунеглас.

– Передайте любовнику шлюхи, – рявкнул Горфиддид, – что войны можно избежать только одним способом. Пусть Артур предстанет в Лугг-Вейле перед моим судом, и я вынесу приговор, который смоет пятно с чести моей дочери.

– Я передам ему, лорд король, – ответил Галахад.

– У Артура все еще нет бороды? – с оскорбительной ухмылкой спросил Горфиддид.

– Да, лорд король, – спокойно сказал Галахад.

– Раз я не смогу сплести поводок пленника из его бороды, скажи, чтобы он отрезал рыжие волосы своей шлюхи и сам сплел себе поводок.

Кунеглас был явно смущен грубостью отца, но молчал.

– Скажи ему это, Галахад Беноикский, – продолжал Горфиддид, – и обещай, что, если он выполнит мои условия, я позволю его обритой шлюхе свободно покинуть Британию.

– Принцесса Гвиневера будет свободна, – эхом повторил Галахад.