– Я слишком мало знаю, – пробормотал Талиесин.

– Что правда, то правда, – подтвердил Мерлин. И пододвинул ко мне кувшин с элем. – Ну, как тебе твоя потасовочка, Дерфель, понравилась?

– Нет. – По правде сказать, мне отчего-то взгрустнулось. – Кунеглас погиб, – пояснил я.

– Слыхал я про Кунегласа, – отозвался Мерлин. – Что за бестолочь! Не мог предоставить героику недоумкам вроде тебя? Жаль все же, что он погиб. Умником я бы его не назвал, но и придурком – тоже, а в нынешние горестные времена это большая редкость. Кроме того, Кунеглас всегда был ко мне добр.

– Вот и со мной он был сама доброта, – вмешался Талиесин.

– Придется тебе теперь подыскивать нового покровителя, – обратился Мерлин к барду, – вот только на Дерфеля не посматривай. Для этого хорошая песня – все равно что бык пернул, разницы он не увидит. Залог успешной жизни, – наставлял он Талиесина, – родиться у богатых родителей. Я всю жизнь жил не тужил на свою ренту, хотя, если задуматься, доходов вот уже много лет как не вижу. Дерфель, а ты мне ренту платишь?

– Я бы заплатил, господин, да только не знаю, куда послать деньги.

– Ну да теперь это уже не важно, – вздохнул Мерлин. – Я стар и дряхл. Небось помру скоро.

– Чепуха, – отрезал я, – выглядишь ты вполне бодро.

Мерлин, несомненно, был уже далеко не молод, но в глазах его поблескивал озорной огонек, а морщинистое лицо старика дышало живостью. Его волосы и борода были красиво заплетены в косички и перевиты черными лентами, и оделся он чисто – ежели не обращать внимания на брызги засохшей крови. А еще Мерлин явно был счастлив, и не только потому, что мы одержали победу, подумал я, это он обществом Талиесина наслаждается.

– Победа дарит жизнь, – отмахнулся он, – но очень скоро забывается. Где Артур?

– Никто не знает, – отозвался я. – Я слыхал, он долго беседовал с Тевдриком, а теперь вот куда-то подевался. Подозреваю, Гвиневеру отыскал.

– Пес возвращается на блевотину свою, – ухмыльнулся Мерлин.

– А мне она по душе, – вызывающе возразил я.

– Чего от тебя и ждать, – презрительно бросил старик. – Ну да держу пари, теперь она присмиреет. Вот тебе отличная покровительница, – посоветовал он Талиесину, – она, как ни смешно, поэтов и впрямь чтит. Главное, в постель к ней не лезь.

– Исключено, господин, – заверил Талиесин.

Мерлин шумно расхохотался.

– Наш юный бард блюдет целомудрие, – сообщил он мне. – Холощеный жаворонок, вот он кто. Он отрекся от высшего наслаждения мужчины во имя своего дара.

Видя, что я заинтригован, Талиесин не сдержал улыбки:

– Речь идет не о голосе, лорд Дерфель, но о даре пророчества.