– Путь богов, – откликнулся я.

– Путь богов, – подтвердил Мерлин, – в этом-то и состоял труд моей жизни. – Старик на мгновение опустил взгляд на черный друидический посох. Талиесин сидел недвижно, не сводя с наставника глаз. – В детстве мне привиделся сон, – очень тихо проговорил Мерлин. – Я пошел в пещеру Карн-Ингли, и приснилось мне, будто у меня крылья и я могу взлететь высоко в небо и оглядеть сверху весь остров Британия – и до чего же он был красив! Красив и зелен и огражден густым туманом от любого врага. Блаженный остров, Дерфель, остров богов, единственное место на земле, их достойное, и со времен того сна, Дерфель, только об этом я и мечтал. Вернуть благословенный остров. Вернуть богов.

– Но… – вмешался было я.

– Не глупи! – рявкнул Мерлин так, что даже Талиесин не сдержал улыбки. – Подумай головой! Труд всей моей жизни, Дерфель!

– Май-Дан, – тихо проговорил я.

Старик кивнул и снова надолго умолк. Вдалеке пели, повсюду горели костры. Во тьме тут и там раздавались крики раненых; псы и мародеры искали себе жертв среди мертвых и умирающих. На рассвете протрезвевшая армия проснется и окажется лицом к лицу с кошмарными последствиями битвы, но сейчас все пели да упивались трофейным элем.

– На Май-Дане я подошел к самой грани, – нарушил молчание Мерлин. – До цели было рукой подать. Но я проявил слабость, Дерфель, досадную слабость. Я слишком люблю Артура. Почему? Он не блещет остроумием, он порою занудствует почище Гавейна, он до смешного предан добродетели, но я его и впрямь люблю. И тебя тоже, если на то пошло. Слабость, сам знаю. Я ценю тонкий ум и гибкость, но на самом-то деле по душе мне люди честные. Меня восхищают сила и прямота, понимаешь ли, и на Май-Дане эта любовь меня погубила.

– Гвидр, – произнес я.

Мерлин кивнул:

– Надо было убить мальчишку, но я знал, что не смогу. Только не Артурова сына. Непростительная слабость, что тут поделаешь.

– Нет.

– Не глупи! – устало промолвил Мерлин. – Что такое жизнь Гвидра в сравнении с богами? Или с надеждой восстановить Британию? Да ничего, пустяк! Но я не смог исполнить назначенного. О да, оправдания у меня были. В свитке Каледдина говорится со всей ясностью: в жертву избирается «сын короля земли», а ведь Артур – не король; ну да это все жалкие увертки. Обряд требовал смерти Гвидра, а я не смог себя заставить. Вот убить Гавейна – это пожалуйста, с легкостью, оно даже не лишено приятности – оборвать разглагольствования этого девственного придурка. А вот с Гвидром не вышло, поэтому обряд остался незавершенным. – Мерлин был глубоко несчастен – несчастен, стар и сгорблен. – Я неудачник, – горько подвел итог он.