Я промолчал.

– Говори! – приказал мне Лохольт и ударил меня культей в лицо. Медвежьи когти царапнули меня по щеке.

– Ее отрезали, о король, – проговорил я.

– Отрезали! – Мордред зашелся смехом. – А знаешь, почему ее отрезали, лорд Дерфель?

– Нет, господин.

– Потому что ты мне враг, – объявил он.

– Неправда, о король.

– Ты мой враг! – завизжал Мордред, внезапно впадая в буйство. Он с размаху треснул кулаком о подлокотник кресла и покосился на меня: не устрашился ли я его гнева? – Этот гад растил меня ребенком, – возвестил он толпе. – Он бил меня! Он ненавидел меня! – Толпа глумливо загомонила; Мордред предостерегающе поднял руку, восстанавливая тишину. – А еще этот человек, – ткнул он в меня пальцем, присовокупляя к словам дурную примету, – помог Артуру отрубить кисть принцу Лохольту. – (И снова толпа разразилась гневными воплями.) – А вчера, – продолжал Мордред, – лорда Дерфеля обнаружили в моем королевстве с чужим знаменем. – Он взмахнул правой рукой; подбежали двое, волоча за собою пропитанное мочой знамя Гвидра. – Чей это стяг, лорд Дерфель? – осведомился Мордред.

– Он принадлежит Гвидру ап Артуру, господин.

– А что делает знамя Гвидра в Думнонии?

Мгновение-другое я думал, а не солгать ли. Не притвориться ли, что я привез знамя в дань Мордреду? Ну да он все равно мне не поверит, и, что еще хуже, я буду сам себя презирать за эту ложь. И я вскинул голову:

– Я надеялся поднять его при вестях о твоей смерти, о король.

Правдивая речь застала Мордреда врасплох. Толпа загудела, но король лишь барабанил пальцами по подлокотнику кресла.

– Ты сам объявил себя предателем, – проговорил он спустя какое-то время.

– Нет, о король, – возразил я. – Я надеялся на твою смерть, но я ничего не сделал, чтобы ее приблизить.

– Ты не поехал в Арморику спасать меня! – заорал он.

– Это правда, – признал я.

– Почему? – зловеще осведомился Мордред.

– Потому что не захотел пожертвовать добрыми воинами ради всякого сброда, – отозвался я, указывая на Мордредовых людей. Те рассмеялись.

– И ты надеялся, что Хлодвиг убьет меня? – осведомился Мордред, когда смех стих.