– Ты не ответила на мой вопрос, – холодно вмешалась Гвиневера. Они с Морганой ненавидели друг друга лютой ненавистью, но ради Артура при встречах изображали холодную вежливость.

Моргана помолчала – и отрывисто кивнула.

– Снять проклятие можно – если, конечно, верить в подобные предрассудки, – подтвердила она.

– Я верю, – промолвил я.

– Но о таком даже помыслить грешно! – воскликнула Моргана, вновь осеняя себя крестом.

– Твой Господь тебя непременно простит, – заверил я.

– Да что ты знаешь о моем Господе, Дерфель? – угрюмо буркнула она.

– Я знаю, госпожа, – промолвил я, припоминая все то, что рассказывал мне в течение многих лет Галахад, – что твой Господь – любящий Бог, прощающий Бог, Бог, который послал единородного Сына Своего на землю, чтобы избавить людей от страданий. – Я выждал немного, Моргана молчала. – А еще я знаю, – мягко продолжил я, – что Нимуэ творит в холмах великое зло.

Надо думать, упоминание о Нимуэ окончательно убедило Моргану: Артурова сестра до сих пор злилась, что молодая жрица узурпировала ее место в окружении Мерлина.

– Это ведь глиняная фигура? – уточнила она у меня. – А глина замешена на детской крови и росе? И лепили истукана при раскатах грома?

– Все так и есть, – подтвердил я.

Моргана содрогнулась, раскинула руки и принялась молиться про себя. Никто из нас не произнес ни слова. Молилась она долго, возможно надеясь, что мы оставим ее в покое, но никто из нас со двора не ушел, и наконец она опустила руки и вновь развернулась к нам:

– Что за талисманы использует ведьма?

– Ягоды, – принялся перечислять я, – осколки кости, уголья…

– Не то, глупец! Талисманы какие? Что связывает ее с Кайнвин?

– У нее камушек из кольца Кайнвин и один из моих плащей.

– Ага! – Невзирая на все свое отвращение к языческим суевериям, Моргана явно заинтересовалась. – А твой плащ тут при чем?

– Не знаю.

– Все очень просто, дурень, – рявкнула она. – Зло течет через тебя!

– Через меня?