– Правда, Дерфель, – подтвердил Мерлин, прижимаясь изуродованным лицом к грубой решетке. – Ты поклоняешься тени бога. Он уходит, понимаешь – уходит точно так же, как и наши боги. Они все уходят, Дерфель, они уходят в никуда. Гляди! – Старик указал на затянутое тучами небо. – Боги приходят и уходят, Дерфель, и я уже не знаю, слышат ли они нас и видят ли. Они проплывают мимо на громадном колесе небес: ныне правит христианский Бог, власть Его продлится еще какое-то время, но в конце концов колесо увлечет в бездну и Его, а род человеческий вновь окажется в промозглой тьме и будет вынужден искать себе новых богов. И ведь найдет, всенепременно найдет, ибо боги приходят и уходят, Дерфель, боги приходят и уходят.

– А Нимуэ повернет колесо вспять? – спросил я.

– Может, и повернет, – скорбно отозвался Мерлин, – и мне бы, Дерфель, весьма того хотелось. Хотелось бы мне вернуть себе глаза, и юность, и радость. – Он прижался лбом к прутьям. – Я не стану помогать тебе снять чары, – проговорил он тихо, так тихо, что я с трудом разбирал слова. – Я люблю Кайнвин, но если Кайнвин суждено страдать во имя богов, это благородное деяние.

– Господин, – взмолился я.

– Нет! – закричал Мерлин так громко, что в лагере завыли собаки. – Нет, – повторил он уже тише, – однажды я пошел на уступку, но больше так не сделаю, ибо какова цена уступки? Страдания! А если Нимуэ сумеет совершить обряд, тогда всем нашим страданиям придет конец. Отныне и навеки. Боги вернутся, Кайнвин закружится в танце, а я прозрею.

Мерлин ненадолго задремал; смежил глаза и я, но спустя какое-то время старик разбудил меня, просунув похожую на клешню руку сквозь решетку и ухватив меня за локоть.

– Стража спит? – спросил он.

– Думаю, да, господин.

– Тогда ищи серебристый туман, – прошептал он мне.

На мгновение я подумал было, что рассудок его снова мутится.

– Господин? – переспросил я.

– Я порою думаю, – промолвил Мерлин, и голос его звучал вполне осмысленно, – что на земле магии осталось всего ничего. Она истаивает так же, как и боги. Но я не все отдал Нимуэ, Дерфель. Она-то думает, что все, но нет, последнее волшебство я утаил. Я сотворил его для тебя и для Артура, ибо вас обоих я люблю превыше всех на свете. Если Нимуэ потерпит неудачу, Дерфель, тогда разыщи Каддога. Помнишь Каддога?

Каддог был тем самым лодочником, что спас нас с Инис-Требса много лет назад; он еще добывал для Мерлина сверлильщиков.

– Конечно помню, – заверил я.

– Каддог теперь в Камланне живет, – зашептал Мерлин. – Ступай к нему, Дерфель, и ищи серебристый туман. Запомни накрепко. Если Нимуэ потерпит неудачу и случится ужасное, отвези Артура в Камланн, найди Каддога – и ищи серебряный туман. Это последнее волшебство. Мой последний дар тем, кого я числил друзьями. – Пальцы его крепче впились в мою руку. – Обещай мне, что отыщешь!