— Я Вас не знаю.

— Успеем познакомиться. Не будете вырываться? — Синна качнула головой, и он осторожно отпустил её руки. — Меня зовут Авьель, заклинатель Авьель из Лоберо. Может, Вы слышали о моём тёзке — судье Авьеле… Тут неподалёку громят его дом. Боюсь, он уже убит, как и многие именитые горожане.

— Что происходит? — Синна всхлипнула, с трудом выговаривая слова сквозь неизящный перестук зубов. — Чего хочет Дом Агерлан?

Авьель вздохнул.

— К сожалению — того же, чего и большая часть магов Кезорре. Вступить в Великую войну на стороне королевы Хелтингры и сражаться за власть магии в Обетованном. А после, возможно, убрать Хелт с дороги — когда она уже не будет нужна… Они ждали подходящего момента, притворялись нейтральной силой. Решив заключить союз с Дорелией, Правители подписали себе смертный приговор.

— То есть та… то… — Синна даже не могла заставить себя произнести слово «змея», но кезоррианец понял её.

— Тёмное заклятие громадной силы. Змея — ещё один символ Велго, знак мудрости, наряду с весами… Так что в картине самой по себе не было ничего подозрительного. Вообще, кажется, всё это было подстроено, чтобы расправиться с Советом. Они своего добились, как видите…

— Эр Алья… Я должна…

— Эр Алья мёртв, — тяжело обронил Авьель. Его тонкие ноздри дрогнули — не то от гнева, не то от досады. — Не вздумайте возвращаться на площадь, Вы ничем не поможете ему… Держитесь за меня.

Синна послушно вцепилась в рукав его простого одеяния, и вместе они нырнули в относительно безлюдную боковую улочку.

— Прикройте лицо, — шепнул Авьель, подавая ей платок взамен порванной вуали. Он не бежал, но Синне было нелегко поспеть за размашистыми шагами. — И особенно волосы. Вас не должны узнать, миледи.

— А Вы откуда меня знаете?

— Я успел познакомиться с эром Альей… Да и вообще о Вас давно говорят в Вианте.

Синну не устроил такой уклончивый ответ, но выяснять подробности не было времени.

— Там, на улицах, не только волшебники…

Желчно усмехнувшись, он снова не дал ей договорить:

— В качестве грубой силы Дом Агерлан использует бедняков, которые поклоняются Прародителю. Для них всё это — повод отомстить за многолетние унижения и выплеснуть наконец борьбу за свою веру… Сейчас они грабят и убивают богачей, не особенно разбираясь, поддерживали ли те политику Совета.

— Но культ Прародителя — это культ всеобщего братства и мира… — пробормотала Синна, прижимая к губам краешек платка. Откуда-то неслись приглушённые женские крики, и её снова скрутила дурнота.

— Да, — с недоброй улыбкой согласился Авьель. — А ещё — всеобщего духовного равенства. В мире, где есть сытые и голодные, они никогда не будут довольны… Нам сюда.