Или ты сам себя убедил, что не было.

Зрение быстро приучалось к темноте, и Альен осмотрел тесное помещение. Повсюду мешки и тюки, навесные полки, перевёрнутые широкие кадки. Стены из камня — крупные булыжники, снаружи наверняка разноцветные. О эти эстеты-миншийцы… Похоже на склад, причём склад специй, судя по густой и едкой смеси ароматов. Альен вспомнил трапезы у Люв-Эйха, и его слегка замутило. Видимо, не изгладятся уже из памяти эти несколько недель в доме Наместника: ещё одна зарубка на и без того изрезанном чурбачке.

— Волшебник, ты вернулся?

Басок Бадвагура из мрака прозвучал слаще трели жаворонка. Альен даже улыбнулся, смеясь над собой: ни дать ни взять светлое, тихое утро в Домике-на-Дубе. А он и не понимал, как был счастлив там. Травился, идиот, дурманящими снадобьями…

Разумеется, он не считал так всерьёз.

— Где мы?

Нечто маленькое и тёмное завозилось у противоположной стены. Альен уже мог различить скруглённый квадрат агхского лица и бороду.

— Кажется, на складе пряностей.

— Это я вижу. В лавке того торговца, Ар-Лараха?

— Кажется, в загородном его доме, то есть под ним. В подвале или вроде того. Здесь нет окон.

Бадвагур говорил как всегда — размеренно и негромко, но что-то насторожило Альена. Речь агха обычно отличалась чёткостью, без всяких раздражающих нарушений — будь то ти'аргский или родное наречие. А сейчас слышался ощутимый шепелявый призвук, будто…

Тошнота вдруг усилилась, как если бы вдобавок к застольям Люв-Эйха Альен восстановил в памяти собственное шутовство перед его гостями…Будто без нескольких зубов.

— Что случилось, Бадвагур? — помедлив, спросил он и сотворил огонёк — холодный, чтобы не подпалить ненароком мешки. Льдисто-голубой светящийся шарик повис между ними и выплыл на середину комнаты.

Резчик сжался в комок — без доспехов и сапог, в одних штанах и рубахе. Тут же бесформенной кучей валялся его плащ. Рубаха была заляпана кровью, лицо опухло, один глаз заплыл. Неведомый умелец рассёк кустистую бровь, изукрасил багровыми подтёками небритую щёку. Правой рукой Бадвагур закрылся от света, и Альен увидел, что левая как-то подозрительно безвольно лежит у него на коленях, словно вывихнутая.

Несколько секунд он молчал, слушая тягучую пряную темноту. Совсем как в той шахте — что тут можно сказать? Можно ли вообще говорить?…

— Сколько их было?

— Трое, — Бадвагур кашлянул. — Их привели старуха и раб — тот, у кого спина… — он поморщился. — Ты был где-то не здесь, а они пытались тебя увести. Я сделал, как ты просил, волшебник: вложил тебе в руку зеркало, напоил тем зельем… Но ничего не вернуло тебя. Ты бы пошёл с ними, потому что ничего не соображал… Наши жрецы говорят так с духами гор. У тебя даже глаза закатились.