Ингвар молча смотрел на дорогу.

Залип минут на десять. Лишённый сна разум сбоил всё сильнее.

У ног тёрся Уголёк, мурлыканьем напоминая о нереальности всего происходящего.

Рыжий огненный кохлани с огненным, должно быть, норовом. Никогда Ингвар не сидел на подобной лошади. Впрочем, тонкокостные кохлани не для него.

То ли дело фризы. Чёрное золото. Мохноногие красавцы. Такой выдержал бы Великана. Ингвар выезжал баронского фриза. Чудо, а не лошади.

Тульпа ушла… Куклу убили… Бранд уехал… Бентэйн просто… Бентэйн как бы… Бентэйн убыл… Убыл, но кое-что оставил. Лук. Не просто лук. Гимн Инку.

Однако в сто раз чудеснее самого лука была тетива.

Ярко-алая полоска. Пряжа, которую принесла с собой со звёзд Макош. Восьмая Лоа. Именно та, что обучала пауков плести паутину на заре времён. Именно в её честь они стали единственными насекомыми не с шестью лапками, а с восемью.

Ох, сколько легенд, упоминающих Макошины нити, довелось слышать Великану. Феи ткали из них поддоспешник главной героине саг. Что требовало особого фейского мастерства. Ведь Макошина пряжа бывала только двух метров длиной. Никогда больше или меньше. А на ощупь шершава, как старая кость. Её не брал нож, и не брало время. Она не раскисала от долгого пребывания в воде или на солнце. Самый лютый мороз не мог ей повредить. Говорят, и в кипятке нить не теряла свойств. Да что там кипяток. Её можно было смело бросать в огонь — выдержит. Никто не знал, расплавится ли такое диво в кузнечном горне, где страшный жар и закипает металл. Среди обладателей сокровища пока что не нашлось тяготеющих к абстрактному знанию настолько самоотверженно.

Лоа некогда принесли эту чудесную пряжу со звёзд. Канаты, что удерживали гнёзда Матери Драконов, были сплетены из этих чудесных волокон всех цветов. Но уцелели лишь обрывки. И сейчас Великан смотрел на один из них.

На ниточку с изнанки мироздания. На одну из тех, которыми прошит Мактуб.

Дойдя до места падения Бранда, Ингвар поддался искушению и прикоснулся перстнем к звёздочке крови, что виднелась в пыли.

Мортидо оттаял. Из глухого чёрного самоцвет стал насыщенно-вишнёвым.

Уголёк — крупная крыса с чешуйчатым хвостом — деловито обнюхивал кровавые следы.

Нинсон подобрал баклер и вернулся к ковру. Стрелы не стал собирать. Не было ни сил, ни времени. Он захватил тюки, сброшенные с лошадей. Отволок к ковру, на котором по-прежнему сидела девочка.

Предстояло решить, что делать дальше.

Поискал Тульпу. Приметное платье не мелькало средь деревьев. В этом он убедился с тщательностью человека влюб… в любой ситуации остающегося внимательным.