Рука Бэра не шевельнулась, но он чуть качнулся корпусом, и лезвие отодвинулось. Ингвар показал направление.

— И почему же он тебя не тронул?

«Да пёс его знает, на самом деле. Может, потому, что ты соврал, что рутгер. Только не упоминай о том, что ты соврал», — посоветовал Таро Тайрэн.

Нинсон медленно показал нашивку с собачьим черепом:

— Потому что все любят рутгеров.

«Гигерски хитёр!» — похвалил Таро.

— Желтушник? — переспросил Бэр, прочтя имя.

— Что он говорит? — спросила подошедшая женщина в белых одеждах.

Это определённо была Гвиневра. Колдунья оказалась удивительно молодой, не старше своего спутника. На тыльной стороне ладони у неё стоял колдовской стигм, но из-под рукава выглядывали серебряные лучи атраменто. Сигнум. Ей и сто лет могло быть.

Красивая, тонкая и невесомая, со светлыми, почти прозрачными волосами и светлыми до прозрачности глазами. Одеяния женщины казались розовыми в свете тиунского люмфайра. В одной руке она несла тёмный плащ с капюшоном. Наверняка снимала его специально, чтобы быть заметнее, пока отвлекала внимание. А в другой белый резной посох с навершием в виде лисьей мордочки с сапфировыми глазами.

Крест-накрест висели лямки сумок с оргоновыми лампами, свет которых пробивался из-под накинутых клапанов. Зелёный и фиолетовый. На лбу, шее, запястьях и на каждом ремешке у неё были повязаны амулеты. Простейшие наузы, без использования драгоценностей и металлов. Просто верёвочки с узелками, какие делают деревенские знахарки.

Но в каждом наузе трепетал оргон. Ингвар не видел его, не слышал, не различал запах, но чувствовал всей кожей. Энергия вибрировала, как вибрировали деревья во время его ночного забега.

К ногам Гвиневры подбежала белоснежная лиса с точёной мордочкой, подведёнными чёрным губами и светящимися льдистыми глазами фамильяра. Пушистый хвост подрагивал, троился, как глитч. Нинсон, попытавшийся рассмотреть пушистые метёлки, не мог остановить на нём взгляд.

Сразу, откуда ни возьмись, явился Уголёк в образе чего-то несусветного. У него был крысиный чешуйчатый хвост, кошачье тело, покрытое жабьей кожей, лапы с когтями и перепонками, как у бобра. Он попеременно моргал янтарными глазами, которые вспыхивали то там, то сям, и Нинсон даже не мог понять, сколько их у него.

Лиса настороженно замерла. Только хвост стал чаще ходить туда-сюда, пока не расслоился в постоянное змеение девяти пушистых метёлок. Когда Уголёк изъявил заинтересованное дружелюбие, принялась нюхаться с ним, как обычная собачка.

Понимая, что лучшего момента может и не представиться, Ингвар начал разговор: