— По минимуму. Мы не можем упустить ни летуна, ни Волчью Пасть.

— Тогда у тебя всего один вопрос.

— Вопрос будет простой. Это ты убил Целлию?

— Нет, — быстро ответил Ингвар.

Гвиневра подняла руку, как бы защищая Нинсона от потока слов, а потом обратилась к Бэру:

— Стой-стой. Мы же с тобой много раз уже это обсуждали. Без философии.

— Какая тут философия? Вот же тело!

— Ты понимаешь, что это философский вопрос, кто её убил? Это же причинно-следственная цепочка. Причём неслабая такая. Тот, кто отправил Целлию на это задание, он ведь убил её тоже? А тот, кто ранил в ногу? Видишь, нога сильно разрублена. Это было не в ближайшие час-два. И каким-то прямым оружием. На поляне такого нет. Вот сам подумай, ну как ему ответить?

— Нормально он ответил, он прекрасно знает, что такое «убил».

Ингвар сказал:

— Её рубанул Хольмудр. Он нап…

Гвиневра досадливо зашипела:

— Ты можешь заткнуться, клять?

Нинсон замолчал.

Белоснежная лиса припала на задние лапы, оскалилась на Уголька и клацнула зубами. Призрак фамильяра шарахнулся в сторону волной чернильных брызг.

— Соврал? — спросил Бэр у Гвиневры.

— Нет. Но я же была не готова. Вроде нет.

— Послушайте, на её отряд напал Хольмудр, — сказал Нинсон. — Они хотели напасть на него первые. Но он как-то на них напал. Конь спас Целлию… И она раненая ускакала. А потом решила его преследовать. Конь умер и начался лес. Вот.

— Так, Гвин, давай снова колдуй. Пусть ответит всё же: он её убил?

Колдунья опять положила руку на лоб Великану и он почувствовал, как восемь полукруглых обручей сошлись в четыре холодных кольца, сжавших голову.