Откуда-то с высоты донёсся печальный пронзительный крик. Журавли! Хорошо знакомый по учебникам, фильмам, виденный лично когда-то давным-давно, ещё в детстве, клин, уходящий влево и вдаль.

И внезапно пронзило красотой этого мира, яростной и стремительной как ураган, великой и грандиозной, как вселенная, непредставимой и мощной, как любая стихия. Море. Громадное небо. Журавли, уходящие в закат. Хрийз твёрдо знала, что не забудет увиденное уже никогда…

Возвращалась уже в густых малахитовых сумерках. Тёплые оранжевые фонари подсвечивали дорожку, уводившую вверх, всё время вверх. Конечно, из окон прекрасный обзор и всё такое. Но, честное слово, лучше обитать где-нибудь вровень с морем! Не пришлось бы тогда по утрам бежать вниз, а по вечерам ползти вверх. Лесенки, лестницы, просто уклоны, — без конца…

В нише на площадке одной из лестниц, на полдороге примерно к верхним террасам, кто-то сидел прямо на земле, обхватив колени руками, и рыдал. Горько, с таким безнадёжным отчаянием, что Хрийз стало жутко. Фонари не горели, битое стекло отсвечивало последними крохами небесного света, и чёрная тень в чёрном мраке казалась сгустком страдающей тьмы.

Хрийз осторожно подошла, стараясь не наступить на осколки.

— Эй, — окликнула она тень тихонько. — Эй, ты чего? Что с тобой? Тебе помочь?

Человек рывком вскинул голову. Хрийз невольно отшагнула назад. Бессознательно положила ладонь на рукоять ножа; не то, чтобы она выучилась владеть ножом как следует, просто привыкла к нему, привыкла всегда носить с собой, здесь это не вызывало вопросов. Инициированный клинок ответил привычным теплом…

— Господи! — поражённо выдохнула Хрийз, вглядевшись в бледное лицо. — Млада!

— Это ты… ты… — нетвёрдо выговорила та, и Хрийз поняла, что подруга пьяна, если не хуже.

Как она там говорила, объясняя своё присутствие в Службе Уборки Сосновой Бухты? Сгрызла лишку? Вот похоже именно на это. Полный неадекват на почве наркотического опьянения.

Хрийз не подумала, куда лезет, из головы выветрился факт, что Млада крупнее, старше и тем же ножом владеет виртуозно, а без ножа не ходит в принципе. В пьяном состоянии кто знает, на что она может решиться; но у Хрийз и мысли не возникло поберечься.

— Ну-ка, пойдём, — она решительно взяла Младу за локоть, заставила подняться. — Пойдём, пойдём. Нечего потому что. Пойдём.

Млада не стала буянить, пошла покорно, икая и размазывая по щекам слёзы. Она успела где-то вымокнуть и вымазаться, в луже валялась, что ли? Двигалась нетвёрдо, но хотя бы сама. И команды, отдаваемые в приказном тоне, выполняла послушно. Волоком на себе тащить не пришлось, и на том спасибо.