Киллиан выставил руку вперед в останавливающем жесте.

— Гм… спасибо, я понял.

— Я Микаэль, кстати. — На лице мужчины засияла щербатая улыбка. Он протянул Киллиану руку и энергично ее затряс. Стоило окончить рукопожатие, как он тут же снова сплюнул на пол.

— Господин Брандис, — помявшись, обратился Киллиан, — а… корабли, что стояли в порту… они…

— Так ушли же! — удивительно громко воскликнул Микаэль Брандис. — Я говорю тебе: закат уже скоро. Корабли утром уходили. Целый флот идет на Малагорию, ты в курсе?

— В курсе, — мрачно ответил Киллиан, прекрасно понимая, что его надули, и с трудом сдерживая злость. Где-то в глубине его тела просыпалось жуткое желание броситься в лес, поймать какую-нибудь мелкую живность и разорвать ее зубами.

Хватит! — приказал он себе, мотнув головой и тут же поморщившись.

— Тебя вояки принесли. Я думал, ты с ними. А потом увидел форму твою и понял, что ты из Культа. Только, вроде, не из местного. Здесь в походной форме людей из Культа последний раз лет двадцать назад видели, не меньше.

Киллиан с трудом удержался от того, чтобы не заскрежетать зубами от злости. Его обманули. И как просто! Бенедикт обвел его вокруг пальца, как мальчишку.

За что он со мной так?

Киллиан не хотел вспоминать слова Ренарда о том, как Бенедикт печется о нем. Если это такое проявление заботы, то, видят боги, это самый низкий и подлый поступок, на который Бенедикт только мог пойти.

Ренард, — подумал Киллиан. — А ведь ему-то я, получается, путь на корабль пробил. Проклятье! Бесы меня забери, как же я мог так легко расслабиться и купиться на вранье? Я ведь знал, что с Бенедиктом нужно до последнего держать ухо востро!

Киллиан сжал кулаки, давя в себе злость и животный голод. Мысли не помогали унять ни то, ни другое. Он понимал: его оставили на материке, и за кораблями, ушедшими в Малагорию, ему уже не угнаться. Большое море разделило его с командой, и теперь уже ничего не вернешь.

Что же дальше?

Возвращаться в Олсад? Ползти на коленях к жрецу Леону и вымаливать принять его обратно? Нет, от одной мысли об этом у Киллиана снова подступала к горлу тошнота.

— Эй, ты оглох, что ли? — недовольно спросил Микаэль Брандис.