Люция поднялась следом за паучонком, свалила тушу косули у костра и кашлянула. Кот повернулся на звук и гордо улыбнулся – помощь «клетки» ему не понадобилась, чему он был несказанно рад. Но Химари боязливо прижала уши к голове и замолчала, улыбка исчезла с ее лица.

— Неужели я такое чудовище? — пробурчала Люция, закатывая глаза.

Кошка смотрела на нее, словно первый раз видела, вглядываясь в каждую черточку, каждую морщинку. Подняла глаза на мужа, снова на Люцию.

Но бескрылая не стала ждать ее ответа, ловко сгребла Химари в охапку и подняла на руки.

— Знаешь что, кошка, мне никогда не приходило в голову, что ты можешь быть такой дохлячкой! — фыркнула. — Мы уже три месяца с тобой шляемся! Тут вокруг зима, снега — фиг пройдешь! А ты помирать собралась. У меня планы, между прочим! — ругалась она, покачивая Химари в такт своим возмущениям. Заметив, что та даже голову в плечи вжала, фурия расхохоталась. — Я очень рада, что ты с нами, — уже добродушнее произнесла она. — Мне тебя не хватало.

— Ты так постарела, — Химари чувствовала себя виноватой. Замялась, прижавшись к сильной Люции всем телом. Как же спокойно становилось на душе, стоило уткнуться лбом в ее плечо. Словно все эти месяцы она все время так жила, прижавшись к ней, подпитываясь ее силой и уверенностью. — Спасибо, — тихо-тихо проскулила она, пряча слезы. — Спасибо.

Ева металась у кошкиных вещей, выуживая потрепанные кисти и косметику. А Люция передала кошку обратно Хайме и ушла потрошить дичь. Ей стало гораздо легче, а кошкина благодарность была в сто раз ценнее всего, что когда-либо имела Люция. Оно стоило того.

#37. Даже если мир Лепрозорий

#37. Даже если мир Лепрозорий

Ева терпеливо ждала, пока Люция разденется и приготовится для перевязок. Сегодня кот и кошка ушли на охоту, и можно было посвятить больше времени лечению фурии.

— Я готова, — пробурчала Люция, сгибая руки и заводя за голову.

Паучонок кивнула и придвинулась ближе, растянув на пальцах паутину. Лечить Люцию было сложнее, чем кошку, ее тело плохо поддавалось паутине, перевязки сползали и рвались, стоило только фурии напрячь мышцы. Это было невыносимо, к тому же разобраться, что именно травмировано, с каждым разом становилось все большей и большей проблемой. Люция не чувствовала боль, и не могла на нее пожаловаться. И если внешние раны было легко найти и обработать, то внутренние находились в катастрофичном состоянии. Их нельзя было замотать в паутину, обработать маслом. А чтобы достать лекарства необходимо было знать, от чего лечить. Тому же, это явно была уже не лепра – уж Конфитеор она колола исправно.