Еве оставалось довольствоваться тем, что внешние повязки не давали фурии сойти с ума и, хоть немного, но поддерживали весь организм. И если кошку Ева могла обхватить руками, разом замкнув паутину, но вокруг Люции приходилось ползать. Но паучонка беспокоило совсем не это, работы она не боялась. Касаясь ладонью груди и ребер фурии, она чувствовала, что та болеет смертью. Во всем было виновато чувство вины. Но кошка была жива, не было причин чувствовать себя виноватой. А Люции становилось только хуже, и это очень сильно беспокоило Еву.

Люция закашлялась, согнувшись пополам, и Ева отпрянула, не успев замкнуть паутину на груди фурии. Полчаса ползания вокруг насмарку.

— Прости, — тихо отозвалась Люция, сглатывая кровь. Ева кивнула и начала заново, подождав, пока бескрылая поднимет руки.

Как ни старалась Ева вылечить ее, но Люция прекрасно понимала, что это бесполезно. Ее время пришло, а сопротивляться было совершенно бессмысленно. Ей казалось, что это пресловутая лепра добралась до внутренностей, а Конфитеор вылечил лишь нарывы на коже. Старые раны горели, швы ползли, а суставы слушались через раз. Все тело было до предела напряжено, сердце захлебывалось, в голове - вечный туман.

Ева перехватила паутиной ребра фурии, попросив глубоко вдохнуть. Может быть, ритуалы кошек могли бы вернуть фурии загубленное здоровье, но та запретила рассказывать Хайме и Химари о своем состоянии, боясь, что они не дадут воплотить ее цель в реальность. Все перевязки были тайными. Хотя иногда они вели себя так, будто знали о состоянии бескрылой гарпии, но ничего не предлагали. Может, и помочь на самом деле не могли.

Сперва Ева пыталась спрогнозировать, сколько осталось жить Люции, но состояние ее ухудшалось неравномерно. Паучонок терзалась сомнениями и желанием все рассказать Химари, но Люция была слишком убедительна в своей ярости, и готова заплатить жизнью за цель. Уж лучше так, чем заставлять ее мучиться чувством невыполненного долга.

Следом за грудной клеткой пошли все суставы, и Ева торопливо затягивала их в паутину, дожидалась, пока она полностью сольется с плотью фурии, и продолжала. Очередная повязка плотно легла по правому плечу.

— Можно с тобой поговорить? — осторожно начала Ева, вплетая паутину в кожу и мышцы.

— Да, — Люция только скосила на нее глаза, не опуская руку.

— Я не могу забыть наш прошлый разговор, — паучонок старалась не смотреть ни на что, кроме своей работы, — мы точно можем продолжить?

— Да.

Ева сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь набраться смелости. Она должна понять фурию, обязана понять. И какой бы ни была правда, она готова ее принять.