— Я верю тебе, — она медленно кивнула и наклонилась к его лицу. — И я люблю тебя, — нежно поцеловала, погладила по щекам. — Но, пожалуйста, не люби меня больше.

Сэм непонимающе посмотрел на нее, покачал головой. Такой перемены он совсем не ожидал.

— Ты причиняешь им всем боль, когда любишь меня. В следующей жизни, я молю тебя, не люби меня. Лучше ненавидь! Только не люби.

— Ты о чем?! — побледнев, тихо спросил он. Она слабо улыбнулась и повторила свои слова. — Ева! Не смей! — он резко сел, и она оказалась на земле между его ног.

— Не люби меня, — она встала на колени и обняла его за шею. — Не люби меня в следующей жизни.

— Почему ты говоришь о следующей?!

— Не люби меня в следующей жизни. Так я хочу. Так велю. Вместо довода будь моя воля.

В мгновение ока мир погрузился в кромешную тьму.

— Ты не можешь знать эти слова, — дрожащим голосом произнес он. — Ты не можешь.

— Я помню все, — она поцеловала его в шею, запуталась пальцами в волосах, прижала к себе. — И я всегда буду любить тебя. Всех. Если ты не можешь.

Он хотел было ответить ей тем же, но слова застряли в горле. С ее повелением, которому противиться он не мог, как закону мироздания, клятвы вечной любви стали невозможными.

— А я люблю тебя, радость моя. Сейчас. Эту жизнь, и в следующую я тебя не отпущу! — он крепко стиснул ее под ребра, закрыл крыльями, будто запирая в темницу. — Смерти я тебя не отдам. Никому не отдам.

Она рассмеялась и рассыпалась на тысячи осколков.

Лиловые кристаллы упали в землю, осыпалась лиловая пыль. А смех ее все еще звучал.

Самсавеил растерянно посмотрел на свои руки, сжимавшие пустоту; на гору кристаллов, когда-то бывших ее плотью и кровью.

Распахнул крылья, встал.

На небе ярко сияли звезды. Мрак исчез. Поднялся ветер и подхватил кристальную пыль.

— Я же сказал — никому, — вздохнул всемогущий и повел рукой, повелевая. Все, что унес ветер, вернулось. — Думаешь, ты самая умная? — раздраженно хмыкнул он на осколки насыщенно лиловых кристаллов. — Поиграем, радость моя!

Он обвел рукой кристаллы и закрутил их пальцем. Они зашевелились, подчиняясь ему, принялись складываться по сколам. Через несколько минут перед всемогущим на коленях стояла Ева. Статуя ее, обнимающая пустоту. Горькая улыбка застыла на ее губах, взгляд паучьих глаз казался умиротворенным.

Но она не оживала. Да и осколки едва держались все вместе, опусти Самсавеил руку — рассыпались бы снова.