На следующее утро, движимый любопытством, Сенлин вышел на пирс и попытался выяснить, как убийца сбежал. Корабль бы заметили, даже маленький, и это означало, что Красная Рука пришел более тайным способом. Разведка по периметру не обнаружила ничего подозрительного, хотя капитан порта сам точно не знал, что рассчитывает найти. Сенлин повторил обход еще дважды, двигаясь с каждым разом все медленней. Грузчики, лениво ожидая нового груза, удивились тому, что их начальник вышел из кабинета и покинул складской двор. Они развеселились, когда он распластался и повис над доком, как человек, который слишком много выпил. Сенлин проигнорировал их усмешки.

Вскоре он обнаружил то, что искал: шелковый трос, аккуратно привязанный к ушку, привинченному близко к краю на нижней стороне пирса. Он не мог видеть, где заканчивается трос, потому что тот уходил вниз и вокруг башни, но был уверен, что веревка ведет к Купальням. Красная Рука долго и с риском для жизни взбирался вверх, но вниз соскользнул быстро.

Сенлин достал нож-крюк и перерезал веревку.

Одно можно было сказать наверняка: кто-то в порту Голла привязал трос и спустил в Купальни. Кто-то в Новом Вавилоне сговорился с Комиссаром.

Когда тем же утром Ирен ворвалась в кабинет, Сенлин был готов. Он встретил ее спокойно, сложив руки «домиком» поверх абсурдного стола – корабельного носа. Она протянула руку, большую, как тарелка, в ожидании конверта с банкнотами и сводкой импорта.

– Ты не умеешь читать, – заявил Сенлин, – а это значит, что ты не умеешь писать, то есть ты беспомощнее, чем полагается женщине твоего статуса.

Ее широкие ровные брови изогнулись – это была гримаса, равнозначная пронзительному и пугающе хмурому взгляду. С отработанной неторопливостью она размотала цепь, которую носила на талии. Звенья бряцали в руке. Сенлин следил за ней с легкой суровой улыбкой. Ирен приняла бойцовскую стойку, кожаный передник скрипнул, натянутый на мощных бедрах, а ступни оказались почти что у противоположных стен комнаты. Сенлин сумел не вздрогнуть, даже когда она начала раскручивать цепь над головой. Свист цепи заполнил узкую комнату. Ирен выпускала ее звено за звеном, пока крюк на конце не промчался в дюйме от книжных полок. Дерево из штемпелей на его столе задрожало. Костяшки на счетах задребезжали; бумаги затрепетали. Казалось, в кабинете рождался шторм.

Сенлин наблюдал за амазонкой терпеливо, не отводя взгляда.

– Я привык, что моей жизни постоянно угрожают, Ирен. Мне это наскучило. Оторви мне голову или сядь.

Покраснев, Ирен направила вертящуюся цепь ближе к его макушке. Сенлин почувствовал, как от порывов ветра шевелятся волосы. Ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать свист цепи.