Алекс замолчал, все пристальней вглядываясь в Хаос и вспоминая о Блэкхарде, который при последней встрече не только раскрыл себя как обманщик и укрыватель тайн от близких друзей, но и рассказал ему об общем сборе охотников, обошедшем Алекса стороной. Именно незнание того, что же там происходит, и заставило охотника задуматься, что могли натворить внуки Хаоса, если на юг призвали даже тех, кто был на другом конце света.

— Прорыв Скверны, — после недолгого молчания неуверенно произнес он, тщательно подбирая слова, чтобы Ложь ответила наиболее точно. — Что там происходит, и почему охотников призвали на юг? Ты говорила, что меня ждет награда, в качестве ее я выбираю ответ на этот вопрос.

— Это два вопроса, — не оборачиваясь заметила Ложь, слегка дрожащим голосом, и обреченно вздохнула. — Уверен, что не хочешь ничего узнать о своем сыне или о том, куда делась Элайна? Эти двое гораздо ближе, чем происходящие на юге события.

— Я задал вопрос, — напомнил Алекс ледяным голосом. — И жду на него ответ. Элайна и ребенок — дела прошлого, а прошлое всегда должно оставаться в прошлом. Именно так учит твой собрат — Время? Мария, возможно, еще жива, и именно ради нее я затеял весь этот поход с наследницей — чтобы не означал этот глупый титул фон Рейнор — а Элайна всего лишь призрак, который, к тому же, сам сбежал от меня.

— «Ты безумен и жесток, Гавриил», — процитировала Ложь слова из поэмы, которая была широко известна в далекой юности Алекса. Довольно долгое время почти в каждом театре по ней ставили спектакли, а про легендарную битву между демоном Эммануилом и единственным благородным охотником Эленом знал каждый мальчишка.

— Пусть так, но лучше синица в руках, чем журавль в небе, — поговоркой ответил Алекс и тоже отвернулся от монумента, чтобы взглянуть на госпожу Обмана, и зачарованно замер, когда его взгляд наткнулся на превосходные голубые глаза, стоявшей перед ним светловолосой девушки.

— Ты все это время была здесь? — голос Алекса был тихим и разбитым, а челюсть почти незаметно дрожала, не в силах выдержать внутреннее напряжение, которое возникло в душе охотника, когда он снова встретился с той единственной женщиной, ради которой до сих пор был готов перевернуть весь мир, сделать невозможное и даже нарушить свою клятву лишь бы еще раз увидеться с этими голубыми зеркалами глаз.

— Она пришла ко мне тринадцать лет назад, Ал, — начала объяснять госпожа Обмана голосом Элайны, но охотник не услышал ее противных до омерзения слов. Он ничего не слышал, даже собственного голоса, который прозвучал несколько секунд назад. Он просто наблюдал за малейшими движениями лица единственной девушки, для которой нашлось место в его сердце, и пытался справиться с душевной раной, снова открывшейся спустя десятилетие.