— И в чём же мы были правы? — поинтересовался он.

— В том, что всё нужно делать правильно. Всё и всегда. Без компромиссов, без сделок с совестью, — король глядел на молодого человека так пристально, что тому стало не по себе. — Без пощады к самому себе. Иначе всё потеряет смысл. Первая же поблажка направит на ложный путь, который превратит твою жизнь в кошмар, а самого тебя — в монстра. Единственная ложь, единственное снисхождение — и ты стоишь по колено в телах собственных друзей и говоришь: «Я же хотел, как лучше».

— Хорошо, допустим, — сказал юноша, поборов первое изумление. Его выражение лица просто кричало: «Вот это да!». — Но как правильность поможет справиться с Вильфрандом?.. Всё, что я делаю сейчас, — не даю людям пасть духом. Но никакого плана у меня и в помине нет.

— О, она поможет, — отчего-то показалось, что череп ухмыляется. — У меня есть идея.

30

30

Огромный бальный зал, в котором несколько дней назад кружились танцующие пары, а за негромкими разговорами вершились судьбы города, был доверху набит оглушительной и неестественной тишиной. Даже муха стеснялась и не билась в стёкла с раздражающим жужжанием, а смирно сидела на стене.

Люди, расположившиеся за длинным и широким, как королевский тракт, столом, боялись дышать. Узкие воротнички, твёрдые настолько, что о них можно было порезаться, впивались в дряблые старые шеи, по которым стекали маленькие и мерзкие капли пота. О нет, в зале не было жарко. Скорей, душно из-за того, что весь воздух вытеснил практически осязаемый ужас вкупе с ароматом протухшего мяса, щедро политого духами.

— Предлагаю покончить с этой формальностью побыстрее, дамы и господа, — произнёс человек, стоявший во главе стола. Именно стоявший: он мог бы сесть в высокое кресло, обитое красным бархатом, но предпочитал держаться позади, положив на спинку ладони в чёрных перчатках. Эта картина могла бы иллюстрировать понятие «аллегория» в энциклопедии. — Я предлагаю кандидатуру Вариуса, — сидевший где-то ближе к середине стола полный человек с огромными залысинами и красным носом вздрогнул. — Встаньте, пожалуйста.

Краснота от носа медленно расползлась по всему лицу, а на лысине заблестели капли пота, которые принялись скатываться по вискам, лбу и пухлым щекам.

— Итак, Вариус, — продолжил Вильфранд. — Достопочтенный верховный судья. Кто «за»?

Вверх медленно потянулись руки — все, кроме одной.

— Не понял? — капюшон склонился набок. — Почему не голосует господин… Марнар, если не ошибаюсь?

— Он без сознания милорд, — просипел сидевший рядом с ним пожилой мужчина в форме полковника гвардии. — Похоже на сердечный приступ.