Алиса направилась к дому, в котором выросла. Минуту я сомневался в том, кому из нас больше досталось, а потом понял: Алисе.

Энола велела Дойлу ждать у машины.

– На раскопки допускаются только Ватсоны.

Хотя в голосе Дойла звучала его всегдашняя разухабистость, видно было, что на самом деле он хотел сказать: «Береги себя».

Дверь слетела с петель, а дырка в полу гостиной превратилась в настоящую яму. Широкая трещина рассекала стену между кухней и гостиной. Я вспомнил, как мама схватилась за этот угол, когда она, заливаясь смехом, бежала по коридору. Мы свернули за угол, прижимаясь к мебели, к креслу (я помнил, как хихикающая Энола пряталась за ним), к моему столу – ко всему тяжелому. Энола заметила, что я хромаю, и предложила опереться на нее.

– Возьми ту фотографию, – указав пальцем, сказала сестра. – На ней я и мама.

– Вас снимал Фрэнк.

– Успокойся! – Сорвав фотографию со стены, моя взрослая сестра передала свою детскую копию мне. – Зачем это тебе?

– А тебе?

Энола отрицательно помотала головой.

– Ты знаешь, что я не просила тебя здесь оставаться. Теперь дома не стало. Мне кажется, ты должен обо всем забыть. Живи счастливо. Договорились?

Резкий, пронзительный скрип донесся из дальнего конца коридора. Мы напряглись. Пальцы сестры вцепились мне в плечо. Звук все усиливался, пока не превратился в оглушительный треск. Я заткнул уши руками. Губы сестры произносили ругательства. С потолка на нас посыпалась штукатурка.

– Бежим! – завопил я.

Пол под нами заходил ходуном. Я пригнул голову. Меня швырнуло спиной на переднюю стену дома. Я ударился о стол. Засасывающий спазм, опустошительный и разрушительный. Страшный звук разрушения. Стул опрокинулся. Стекло разлетелось вдребезги. На меня полетели бумаги и книги. Из-под пола вырвался поток воздуха.

Звук стих, и пол перестал дрожать. В ушах звенело. В комнате висело облако пыли. Энола забилась в угол возле дивана, засыпанная бумагами. Она дрожала.

– Блин! Вы не ранены? Все целы?

Дойл стоял в дверном проеме, нервно тараторя. Дневной свет пробивался из коридора сквозь пелену пыли. Повсюду валялись куски штукатурки. Подхватив меня и Энолу своими покрытыми щупальцами руками, он выволок нас на то, что осталось от нашей лужайки перед домом. Высокая трава хлестала по ногам. Его рука била слабыми электрическими разрядами.

Мы уселись на капот моей машины. Масштаб разрушений поражал. Часть дома полностью обвалилась. Мебель из спальни моих родителей теперь валялась внизу вместе с остатками стен и камнями фундамента. Кровать отлетела дальше всего остального. Матрас был наполовину завален прибрежными водорослями. Изголовье кровати поцеловалось с остатками защитной дамбы. Обувь отца плавала в воде. Я давно собирался выбросить ее, но все не хватало духу.