– Во что?

– В предчувствия.

– Нет.

– Завидую.

– А вы верите? – Лилленштайн повернулся к обер-лейтенанту.

Тот пожал плечами и непонятно ответил:

– У меня нет другого выбора. Мне почему-то кажется, что мы больше не увидимся. А в предсказания вы верите?

– Вы слишком много выпили, Гиацинт.

– Не без этого. Но я хочу сделать вам подарок. И можете думать, что это просто с перепою.

– Валяйте.

– Если вы когда-нибудь повстречаете человека с камнем на сердце, бегите от него без оглядки. Или убейте сразу.

Фон Лилленштайн фыркнул. Айнцигер непонимающе посмотрел на него. Генрих рассмеялся.

– Черт побери, Гиацинт! Это похоже на дурной рассказ, из газетенки, что продают на Пренцлауер-Берг. – И он повторил грозным голосом: – Если вы повстречаете человека с камнем на сердце… После истории о несчастном Альтмане это звучит смешно.

– Пожалуй, вы правы, – Айнцигер улыбнулся. – Я много выпил. Арманьяк довольно непростой напиток. В такие моменты я бываю либо весел, либо до смешного серьезен.

– Смотрите, что происходит, – фон Лилленштайн кивнул в сторону парка.

– Странно…

Света фонарей уже не было видно. Деревья разрослись. Вытянулись вверх, стали гуще. Обступили их со всех сторон! Их ветви опустились ниже, схватили двух немецких офицеров, стиснули. Генрих хотел закричать, но не смог. Руки немилосердно скрутило за спиной, до боли! И он стал падать, падать вниз, с балкона на землю, усыпанную прелыми иголками…

Где-то сзади что-то кричал Айнцигер, но Генрих не слышал его. Он падал… падал…

Скрип… скрип…

В ночном воздухе что-то громко треснуло. Фон Лилленштайн вздрогнул и проснулся.