Фелисити ничего не желает слышать.

— Магия. Она все изменит.

— Магия предназначена не для этого, — тихо говорю я. — Пиппа теперь — существо сфер, и она должна перейти на другую сторону, пока не стала темным духом.

Фелисити смотрит туда, где Пиппа и Энн резвятся в свежей траве, кружась, как балерины.

— Ты не знаешь этого наверняка.

— Фелисити…

— Ты не знаешь этого!

Она бросается бежать.

— Потанцуй со мной, Фелисити! — зовет ее Пиппа, сияя улыбкой.

Она берет Фелисити за руки. Что-то проскальзывает между ними… что-то такое, что я не могу определить. Нежность. Единение. Фелисити, держась так, словно мы собрались в большом бальном зале школы Спенс, кладет руки на талию Пиппы, они кружатся в вальсе. Они кружатся и кружатся, и локоны Пиппы развеваются на ветру.

— Ох, Фелисити… Я так по тебе скучаю…

Пиппа кладет руки на талию Фелисити, ладони Фелисити лежат на талии Пиппы… Они могли бы быть близнецами. Пиппа что-то шепчет на ухо Фелисити, и та смеется.

— Не бросай меня, Фелисити, — говорит Пиппа. — Обещай, что вернешься ко мне. Обещай!

Фелисити сжимает руку Пиппы:

— Обещаю.

Мне нужно немножко времени, чтобы взять себя в руки. Я ухожу к берегу реки, посидеть и подумать. По воде бесшумно скользит горгона.

— У тебя неприятности, высокая госпожа? — спрашивает она, тихо шипя, как обычно.

— Нет, — ворчливо отвечаю я.

— Ты мне не доверяешь, — шипит горгона.

— Я этого не говорила.