— Ну да, конечно, о таком не следует говорить вслух…

— Ты… ты сама решила съесть здешние ягоды, — наконец выпаливаю я. — Ты сама решила остаться!

— Ты меня бросила здесь, умирать в реке!

— Я не могла сражаться с убийцей, посланным Цирцеей, с той темной тварью! Но я вернулась за тобой.

— Разберись в том, чего ты на самом деле желаешь, Джемма! Хотя в глубине сердца ты знаешь ответ. Ты оставила меня здесь с той тварью. И если бы не я, ты бы так и не узнала…

Она умолкает.

— Она бы не узнала чего? — спрашивает Энн.

— Никогда бы не узнала, что они ее ищут! Это я предупредила тебя, Джемма, предупредила во сне!

— Но ты ведь говорила, что ничего не знала об этом! — горестно восклицает Фелисити. — Ты лгала! Ты лгала мне!

— Фелисити, пожалуйста, не сердись! — просит Пиппа.

— А почему ты не предупредила меня раньше? — спрашиваю я.

Пиппа складывает руки на груди.

— А зачем мне рисковать собой и рассказывать тебе обо всем, если ты не хочешь ничего мне пообещать?

Ее логика представляет собой искусно сплетенную паутину, и я в нее попадаюсь.

— Впрочем, неважно, — продолжает Пиппа, поворачиваясь к нам спиной. — Если мне нельзя доверять, так можете поискать Храм без меня. Только потом не прибегайте ко мне за помощью!

— Пиппа! Не уходи! — кричит ей вслед Фелисити.

Я никогда прежде не видела, чтобы Фелисити умоляла кого-то о чем бы то ни было. А Пиппа впервые не откликается на ее зов. Она уходит все дальше и дальше и наконец пропадает из поля нашего зрения.

— Может, надо ее догнать? — неуверенно спрашивает Энн.

— Нет, — отрезает Фелисити. — Если ей нравится вести себя как капризное дитя, так и пусть. Я за ней бегать не стану.

Она крепко сжимает в руке лук.