— Позже.

Положив трубку, она озадаченно посмотрела на телефон.

— Действительно, в штаб… — она перевела взгляд на Китти. — А я разве говорила туда позвонить?

— Да, Ваше Величество, вы сказали…

— Ах да… Было такое, — она закрыла глаза и потёрла лоб между бровей. — Да, да, говорила…

— Ваше Величество, — раздался голос Китти. — Вы… плохо себя чувствуете? Может, вам надо принять что-нибудь…

— Да отстань ты от меня, наконец! — рявкнула Софи и гневно уставилась на Китти. — Что ты ко мне привязалась? Что ты бродишь вокруг, как тень? У тебя других дел, что ли, мало? А, говори, Китти — я тебя недостаточно гружу? Может, послать тебя в приозёрье? — в голосе её засквозила ирония. — Сейчас, говорят, это уже не практикуется, но персонально тебе я могу устроить.

— Нет, Ваше Величество, я не хочу в приозёрье, — спокойно ответила Китти.

— Тогда иди и работай, — злобно бросила Софи. — Блокпосты должны быть в полной боевой готовности. При любой провокации — уничтожать на месте. Я потом проверю. И, надеюсь, ты прекратишь появляться в зоне моей видимости.

Она развернулась и быстро скрылась во внутренних коридорах.

— Как скажете, Ваше Ве… Величество, — автоматически пробормотала до конца Китти, хотя уже некому было её слышать.

Китти в раздумье смотрела на красный дисковый телефон в углу. Никогда ещё она так не боялась.

Ни делая чуть большую, чем обычно, паузу между «Здравствуйте» и «С вами Главная линия», чтоб подать условный знак Феликсу — каждый раз надеясь, что никто этого не отследит.

Ни опуская порой в интернет-сводке мелкие, но важные детали, до того, как Софи потребовала предоставлять ей распечатки.

Ни затягивая ненавязчиво передачу данных по Лаванде Мондалевой — девочке из далёкого Ниргендс-Орта, то есть буквально «ниоткуда».

Ни забалтывая Кедрова, чтоб скрыть истинную причину появления письма — попытку отвлечь Софи от слишком уж активных действий в сторону оппозиции. (Китти догадывалась, что это мало что даст, хоть и немного надеялась, но она действительно не думала, что её будет так легко вычислить).

Ни оставляя каждый вечер служебную машину на положенном ей месте и проходя пешком последние пятьсот метров — не оглядываясь назад и лишь немного жалея, что при себе нет пистолета (если будут стрелять в спину, пистолет уже не поможет, она понимала).

Ни даже когда Софи, будучи как-то раз в особо плохом расположении духа, приподняла пальцами её подбородок и проговорила с улыбкой: «Я тебя, конечно, очень ценю, и мне не хотелось бы тебя терять. Но даже не вздумай что-то предпринять против меня. Я тебя в тюрьме сгною. И даже не надейся сдохнуть быстро. Ты меня поняла?» (В конце концов, это была всего лишь словесная угроза, их Китти уже много раз слышала до смены документов).