Он подумал, что все это ему могло и померещиться. Брендану даже хотелось, чтобы это было именно так. Но маленькая ледяная луна свидетельствовала, что это не было галлюцинацией, что все было наяву.
Он осторожно прикоснулся к стеклу, но не почувствовал ничего необычного. Нормальный зимний ветер рвался в окно с другой стороны холодного на ощупь стекла.
Только сейчас он осознал, что ощущает на ладонях набухшие красные кольца. Он посмотрел на ладони, и стигматы начали блекнуть.
Он снова лег в постель, но еще долго лежал с открытыми глазами, не решаясь погасить лампу и погрузиться в темноту.
* * *
Эрни стоял возле ванны и пытался вспомнить точно, о чем он думал и что чувствовал в то раннее утро в субботу, 14 декабря, когда ему вдруг захотелось открыть окно, за которым ему померещился человек в мотоциклетном шлеме. Писатель Доминик Корвейсис стоял возле раковины, а Фэй наблюдала за мужем из-за двери.
Отблески света от ламп на потолке и над зеркалом играли на хромированных кранах и штанге душа, мягко отражаясь от клеенчатой занавески и как бы согревая керамическую плитку пола.
— Свет! — наконец осенило Эрни. — Я пришел сюда за светом. Меня замучил страх темноты, но я скрывал его от Фэй. Я не мог уснуть и, выскользнув из комнаты, пришел сюда, прикрыл дверь и словно ожил при свете. — Он рассказал, как случайно взглянул на окно и вдруг почувствовал необъяснимую потребность бежать. — Это трудно объяснить... Какие-то дикие мысли ударили в голову, и меня охватила паника. Я подумал, что это единственный шанс спастись и нельзя его терять, что мне срочно нужно выбраться через это окно и бежать в горы, на ранчо, где мне непременно помогут.
— Каким образом помогут? — попытался уточнить Доминик. — Почему вам была необходима помощь? Почему вы хотели бежать из дома?
— Не имею ни малейшего представления, — нахмурился Эрни. — Ночь была такая мрачная, жуткая. Я открыл окно, высунулся наружу и увидел на крыше сарая человека.
— Какого человека?
— Я понимаю, это звучит глупо... Но на нем был мотоциклетный шлем, белый шлем с черным щитком на лице. И черные перчатки. Он протянул руку к окну, словно хотел схватить меня за горло, я попятился и упал в ванну.
— Вот тогда-то я и услышала шум и прибежала сюда, — вставила Фэй.
— Я поднялся, снова подошел к окну и взглянул на крышу, но там уже никого не было. Это были просто галлюцинации.
— Это случается при тяжелых формах невроза страха, — авторитетным тоном подтвердила Фэй.
Писатель уставился на подернутое изморозью окно над ванной, словно надеясь найти разгадку в хитросплетении молочных узоров.