– И ты выполнила его просьбу? – прошептал Эхнатон, взирая на нее в изумлении. – Ты содеяла невозможное?

– В определенном смысле, – ответила она с едва заметной улыбкой.

– Значит, жрецы не лгут, и тебе действительно известна магия тайного имени Амона.

Улыбка Исиды стала еще шире.

– Магией можно назвать все, что угодно. Невежды используют это слово для обозначения того, чего они не понимают.

– Ладно. – Эхнатон нахмурился. – Важно не как это называется, а что именно ты сделала?

– А ты не догадываешься? – Она подняла руки и взяла в ладони его лицо. – Неужели до сих пор не понял?

Ее губы коснулись его рта с нежностью, памятной ему с их первой встречи в Обители Солнца.

– Осирис растворился в череде поколений царей Египта Можно сказать, что его частица есть и в тебе.

– Нет! – воскликнул отрекшийся фараон. – Я не могу... Только не я... Нет!

– Да, да, и в тебе тоже.

Она улыбнулась и поцеловала его снова.

– Как это возможно?

– У вас с ним общая сущность. Его природа помогла сформировать то, чем являешься сейчас ты. Сам факт твоего существования является свидетельством совершенного мною чуда.

– Может быть, ты и могучая волшебница, – медленно произнес Эхнатон, – но, боюсь, чудо ты совершила хоть и впечатляющее, но не слишком удачное.

– Вот как?

Она подняла бровь.

– Посуди сама, о моя царица, мы старимся, увядаем, как простые смертные, но не умираем. Получается, что ты не только не одарила своего собрата тем, о чем он просил, но наложила на него страшное, отвратительное проклятие. Сколь ужасно и постыдно – быть великим и могущественным, подобным тебе самой, а потом воплотиться в череду заслуживающих лишь жалости существ вроде меня и моих предшественников на троне, служащих ныне пищей для жрецов.

Царица улыбнулась.

– Но таково было его желание. А что касается судьбы, которую ты только что описал... Разве это не своеобразная форма вымирания?