– Скажи, – промолвила она наконец, обернувшись и вперив в него взгляд, – ты-то чего от меня хочешь?

– Я хочу... – Эхнатон помолчал. – Я хочу, чтобы ты сделала то, чего не смогла сделать раньше. Сделай меня...

Она снова взяла его лицо в свои ладони.

– Смертным?.. – слова оборвались, прерванные поцелуем.

Чтобы ответить, Эхнатону пришлось отстраниться от ее губ.

– Да, смертным, – эхом откликнулся он. – Я желаю обрести покой смерти.

– Скромное желание, – рассмеялась царица.

– Так это возможно?

– Возможно ли тому, в чьих жилах течет такая кровь, как у тебя, познать смерть? Может быть...

– Как?

– Только вечноживущему дано вобрать в себя вечно-живущего. Только бессмертный может дать бессмертному истинную смерть.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Эхнатон, и в голосе его прозвучало раздражение. – Зачем говорить загадками?

– Кое-кому придется принести немалую жертву.

– Кому? И какую?

– Тебе, муж мой, – сказала царица, снова одарив его поцелуем. – Если я и вправду уловила в тебе целеустремленность и благородство духа твоего далекого предка, если все твои порывы не служат всего лишь свидетельством самонадеянности, то ты не испугаешься этого и не откажешься пожертвовать собой.

Он воззрился на нее в ужасе, но и с некоторой надеждой.

– И в чем должна состоять эта жертва?

Царица снова потянулась к нему. На сей раз Эхнатон не уклонился от ее губ и тем не менее слышал каждое ее слово, отчетливо раздававшееся в его голове.

– Тебе придется усвоить, что любовь неотделима от ненависти, – говорила она, – так же как жизнь – от смерти. Усвоить то, чего так и не понял мой давний спутник. Иными словами, тебе предстоит понять суть одиночества, осознать, каково это – быть одному, и не какое-то время, а целую вечность.

Царица умолкла, но он чувствовал, как растворяется в ее поцелуе.