Гостиная была за углом, там тоже было темно, вернее сумрачно, потому что за окном застыл нескончаемый летний вечер, недвижно зависший на грани света и тьмы. Надо было спешить, не только из-за нетерпеливо ожидающего Джерри, но и из-за Карла, который мог в любой миг появиться где-нибудь поблизости.

Расстегивая на ходу молнию сумки, Ури подошел к роялю и небрежно бросил тетрадь на черную лакированную крышку. Красное пятно контрастно выделялось на черном сверкающем поле, не заметить его было невозможно. Теперь оставалось только ждать реакции Карла на этот вызывающе яркий квадрат. Но если совещание не закончится к вечернему чаю, Ури так и не увидит первую реакцию Карла. Жаль, но может, это не так уж и важно. Важно, чтобы Карл заметил тетрадь и понял, что это его дневник.

Сменив Джерри в читальном зале, Ури начал просчитывать возможные варианты поведения Карла после того, как он убедится, что это его дневник. Первой реакцией должен быть шок, – трудно представить, чтобы человек в такой ситуации не испугался. Но такой человек, как Гюнтер фон Корф, несомненно возьмет себя в руки и не выдаст своих чувств. Интересно, конечно, было бы увидеть, как дрогнет его лицо, но оно может и не дрогнуть.

Когда первый испуг пройдет, он начнет искать выход из положения, – во всяком случае, так бы поступил Ури. И, конечно, сообразит, что тот, кто его вычислил, бессилен его арестовать. Иначе его бы уже арестовали. А значит, у него еще есть время выполнить задание – насколько Ури мог себе представить сегодняшних боссов Карла, было бы опасно вернуться к ним с невыполненным заданием. Так что Карл скорее всего попытается любой ценой добыть свою кинокамеру, не дожидаясь обещанного ему Брайаном пропуска в хранилище.

Но хранилище надежно заперто, и вход в него круглосуточно охраняется и людьми Меира, и людьми принца. Так что Карлу придется действовать, рисковать, и можно надеяться, что он где-нибудь сорвется.

Раздался звонок к чаю и, пока Ури печальным взглядом провожал счастливцев, свободно покидающих читальный зал, он прозевал момент выхода принца из аннекса. Он заметил это, только когда японец сорвался с места и выскочил в коридор прямо перед носом рыжей девицы, идущей в авангарде царственного сэндвича. Ури поспешил за замыкающим сэндвич телохранителем и под прикрытием его могучего плеча вошел в гостиную. Там все уже были в сборе и толпились у чайного столика. Позвякивали чашки на блюдцах, позвякивали ложечки в чашках, перекликались мужские голоса под аккомпанемент женского смеха.

Все взгляды устремились на принца, хоть в гостиную его маленький отряд вошел без обычных предосторожностей. Наверно неопознанные охранники, высланные на разведку, уже успели убедиться, что все в порядке. Ури оглядел собравшихся. Матери в гостиной не было, а Ян с чашкой в руке стоял у камина, погруженный в серьезную беседу с босоногим викингом, который время от времени надолго припадал к своей керамической кружке. Красная тетрадь лежала там, где Ури ее оставил, она как бы срослась с черной гладью рояля и стала его частью, хоть и яркой, но не бросающейся в глаза.