– Что же это такое? Ты просто распалил мое любопытство.

Придется ей что-то открыть, какой-то краешек правды.

– Да ничего особенного – просто кинопленка с десятком мало привлекательных морд. Однако есть коллекционеры, готовые за эту пленку хорошо заплатить.

– О, ты стал интересоваться деньгами?

– Не в деньгах дело. Они могут помочь разорвать страшную сеть, которая уже затягивается вокруг моего горла. Но мне необходимо хоть несколько дней, чтобы меня не успели найти и убрать. Ты поможешь мне, Инге?

Она не спеша поднесла к губам чашку:

– Если они тебя здесь найдут, они попутно могут убрать и меня?

– Но они никогда не найдут меня здесь. Им и в голову не придет меня здесь искать, – горячо воскликнул Карл, отгоняя некстати возникшее перед его внутренним взором видение красной тетради на черной лакированной крышке рояля. – Никому никогда я не открывал тайну этого убежища.

– Во что, во что, а в твою предусмотрительность я верю, – нелюбезно произнесла Инге поверх края чашки.

Глядя, как она маленькими осторожными глотками отхлебывает чай, он еще раз взвесил в уме опасную возможность, что тетрадь может привести кого-нибудь в замок. Да нет, бояться нечего, – ведь тетрадь извлекли из почтового ящика в Гейдельберге, а он не оставлял никакой ниточки, тянущейся из Гейдельберга сюда.

Нежно звякнул старинный фарфор – Инге поставила чашку на блюдце:

– Но тебя могут засечь, когда ты станешь налаживать с ними связь.

«О, ваше величество, вы уже торгуетесь! Значит, готовы вступить в переговоры?» Теперь, когда она начала поддаваться, главное было – ее успокоить:

– Я все продумал. Этого можно избежать, если ты мне поможешь.

– С какой стати я стану тебе помогать?

– У тебя нет другого выхода. Ты ведь не захочешь, чтобы меня нашли и убили у тебя на глазах.

– А если я тебя просто выгоню?

– Интересно, как ты это сделаешь? Добровольно я не уйду.

– Но я могу захотеть, чтобы тебя нашли и арестовали у меня на глазах.

Он впился глазами в ее глаза. Жизнь его была поставлена на карту – его воля против ее.