Субботнее утро выдалось ясным и тихим. На улице, несмотря на довольно поздний час, не было ни души. Лишь одинокий дворник, невесть почему вышедший на работу в выходной, неистово махал метлой. Артур остановился и некоторое время безмолвно созерцал дворника. До предела увлеченный дворник не обращал внимания на Мухоедова.

– Послушай, братец, – наконец сказал Артур (он любил говорить с народом на манер русских классиков), – ты почему это метешь в неположенное время?

От неожиданности дворник выронил из рук свое орудие производства и остолбенело уставился на критика.

– Ведь тебе, мой друг, должно быть известно, что постановлением городской мэрии мести тротуары нужно с пяти до шести утра!

– Чего? – воскликнул ошарашенный дворник.

– Как же, как же, батенька, вы так себя ведете, – более благожелательно продолжил Мухоедов. – Ведь архиважно соблюдать правила, установленные руководством. Ведь если каждый будет мести в неурочное время, что же это получится? А получится безобразие. Наш город с поэтическим названием Светлый станет темным от клубов пыли. Не так ли?

Дворник взял метлу словно винтовку и стал удивительно похож на своего собрата по профессии, изображенного на знаменитой картине Пиросмани. Это сравнение тут же пришло на ум культурному Мухоедову. Он решил уточнить, знаком ли дворник с творчеством знаменитого грузина.

– Послушай, любезный, – вновь обратился он к работнику коммунальной службы, – а знаешь ли ты…

Но что он должен знать, дворник так и не узнал, потому что в свою очередь обрушил на Мухоедова град отборных выражений, среди которых самым пристойным было слово «козел». Надо отметить, что в городе Светлом это домашнее животное, столь почитаемое древними греками и римлянами, почему-то не пользовалось любовью. В качестве ругательства его употребляли почти все, от мала до велика. Даже жена Артура, тишайшая Александра Порфирьевна, могла в сердцах назвать так своего мужа. Вообще говоря, по отношению к Мухоедову у нее были два основных ругательства: «Артурище» и то, о котором сказано выше. Если первое ругательство он еще кое-как сносил, то второе терпеть не мог и реагировал на него весьма бурно.

Услышав ненавистное слово, он вперил свой взгляд в нерадивого дворника и заорал на всю улицу:

– Ты что же, подлец, на каторгу захотел?!

Однако дворник молча сплюнул и снова с остервенением стал махать метлой.

Пообещав ему в спину доложить кому следует, Мухоедов отправился дальше.

Между тем народу на улицах прибавилось. Пробежали мальчишки с удочками, нетвердой походкой продефилировала группка граждан с продубленными лицами и несвежими глазами, важно прошагал молодой человек в импортном костюме свободного покроя и с кожаной папкой в руке, по виду мелкий коммерсант. Жизнь хоть и не кипела, но начинала набухать.