Веселясь в душе, словно уже посрамил глупцов в милицейских фуражках, Каковенко, фальшиво посвистывая, направился умываться. Когда он показался на кухне, томно обмахиваясь полотенцем, жена с пренебрежением посмотрела на него.

– Ты чего это рассвистелся? – с неудовольствием спросила она. – Или не знаешь, деньги от свиста переводятся. Просвистишь последнее…

– Деньги! – презрительно скривился водопроводчик. – Что ты, женщина, знаешь о деньгах! Деньги – это труха. Слава – вот настоящая цена успеха.

– Ну, начал! – фыркнула супруга. – Славы ему захотелось, пьянчуге. Из самого песок сыплется, а туда же… Денег ему, видишь, не надо. А жить на что? Пенсия твоя, тьфу! А ты вон сигарки куришь. Барин, тоже…

– Исчезни! – рявкнул бывалый водопроводчик.

– Я тебе, сучок старый, исчезну! Ты чего это к Клавке зачастил? Старое вспомнил?

Каковенко решил не обращать внимания на вопли жены, он молча допил чай, поспешно собрался и почти выбежал из квартиры. А мегера продолжала бушевать.

– Эй, Николай, – окликнул его знакомый пенсионер, – ты где пропадаешь, пойдем по маленькой пропустим.

Но водопроводчик отмахнулся и полностью ушел в себя. А не сходить ли все же к Казакову и рассказать об услышанном под окнами дома номер шесть? Старик почесал голову и решил, что не стоит. Нет, к ним он не пойдет. А пойдет?.. Он снова почесал голову. Правильно, пойдет к Клавдии. Вроде бы в гости, а на самом деле узнать, как там поживают иностранцы. Ведь за ними нужен неусыпный надзор. А то еще не уследишь, когда они отправятся в Лиходеевку, и тогда всей операции крышка.

И он отправился в гостиницу.

Клавдия встретила его без особого восторга.

– Ты чего это, Коля, ходить сюда повадился? – настороженно поинтересовалась она. – Мне Дуська сейчас звонила…

– Ну и что? – полюбопытствовал Каковенко.

– А ничего! Обещала лохмы выдрать. Так, зараза, и сказала. А еще сестра! Ты бы ушел отсюда… Ни к чему это… Кто старое помянет… – она закусила губу и отвернулась.

– Да вовсе не за тем, – обрадовал ее водопроводчик.

– А зачем?

– Так, в гости зашел.

– В гости?! Катись-ка ты, Колюнчик, к своей Дуське шепелявой!

– Ты это, Клавдия, брось! Чего хамишь?! При чем здесь Евдокия? Что же, я не могу свояченицу навестить?

– Хватит, нанавещался! Раньше надо было думать, – и Клавдия в сердцах швырнула на стол связку гостиничных ключей с массивными грушевидными набалдашниками.