– Веду допрос задержанного, – сообщил молодец с двумя кубарями в петлицах. – Весьма подозрительная личность. Скорее всего связной белогвардейской террористической организации. Все за это говорит…

– Оставьте нас вдвоем, Василий Иванович.

– То есть как?

– Выполняйте, лейтенант!

Молодец нехотя поднялся и направился к двери. У самого порога он оглянулся, словно хотел что-то сказать, но лишь странная двусмысленная улыбка скользнула по его губам.

Шахов уселся на стул напротив Всесвятского, отодвинул в сторону лампу.

– А я ведь сразу вас узнал, Николай Николаевич, – весело сообщил он.

– Не имею чести…

– Да как же!.. Ведь мы с вами встречались. Я, конечно, тогда был несколько моложе. Попробуйте вспомнить.

Теперь свет лампы падал так, что лицо Шахова было освещено хоть и четко, но чересчур контрастно. Одна его половина выступала ярко и отчетливо, другая, наоборот, находилась в тени, так что черты лица выглядели несколько гротесково.

– Лампу, пожалуйста, передвиньте, – попросил Всесвятский.

Шахов исполнил пожелание и тотчас принял свой обычный вид.

– Что-то такое припоминаю, – неуверенно произнес Всесвятский. – Крым, двадцатый год?

– Нет.

– Воронеж, двадцать шестой?

– Опять не угадали. Не буду вас больше мучить. Помните гимназиста? Хутор Мертвячья балка… Археологическая экспедиция….

– Саша?!

– Именно, Николай Николаевич.

– Не может быть! Я считал, что вы погибли. Наводил справки. Сказали: вся семья уничтожена.