— А вы-то каким образом оказались в курсе этих подробностей? — против воли заинтересованный, спросил я. Ведь жизнь Лючио до сих пор оставалась для меня тайной — Кристиан ничего о нем не рассказывал, да и вряд ли он знал что-то о столь давних событиях. Его самого тогда еще на свете не было.

— Я писал портрет Хэтери, — объяснил Алан. — Мы сразу раскусили друг друга и заключили было союз, но из-за Лючио быстро рассорились. Он пришел с выполненным заказом, когда Хэтери позировала мне, и меня поразила его красота. Я тут же предложил написать его портрет, но он отказался — он не был тогда тщеславен. Однако знакомство наше на этом не прекратилось. Лючио посмотрел мою работу, ему понравилось, и он попросил написать портрет его супруги. Конечно, я согласился, тем более что она тоже была красавица. Скажи, Илэр, ты читал Уайльда? — вдруг спросил он.

— Да, конечно, — ответил я, слегка сбитый с толку.

— Тогда ты поймешь, если я скажу, что стал для Лючио тем же, чем был для Дориана лорд Генри.

— То есть, вы отравили его, — тихо сказал я.

— Я открыл ему глаза, — возразил Алан. — И объяснил, какая великая сила заключена в его красоте. Несколько позже я понял, кто он такой, и тогда предложил ему вечную молодость. Не сразу, но он поверил мне и согласился…

— И стал вашим рабом…

— Учеником! Кроме того, он сумел освободиться уже через полсотни лет.

— Представляю, как он вас возненавидел! — искренне воскликнул я.

— Позже он сам действовал едва ли мягче, — спокойно сказал Алан.

— Это потому, что вы сделали из него чудовище…

— Нет. Мы сами делаем из себя чудовищ. В любом, самом чистом из сердец, таится тьма. Если дать ей волю, проявить слабость, она заполонит всю душу. Кроме того… скажи, ты всерьез считаешь Лючио чудовищем?

— Да.

— И меня, вероятно, тоже?

— Да.

— А себя?

— Да, — без колебаний в третий раз повторил я.

— И считаешь, что виноват в этом я?

— Ведь вы же показали мне всю эту грязь…

Снова странная быстрая улыбка проскользнула по тонким губам Алана.